маленький оффтоп...

[HT]

...в виде фанарта. условно-яойного (т.к. Дарт Мол "возлежит" на рисунке в гордом одиночестве)



Нарисовано где-то месяц назад под впечатлением от старого доброго (и слэшного ) фанфика Агаты Кри "Третья сторона силы". Помните, там у Мола татуировки на теле были далеко не такими резкими, как на голове...







(неправильную анатомию и ошибки в движении просьба списать на стилистику рисунка)







Если на этом сообществе фанарт не приветствуется, завтра удалю запись.

@музыка: John Lydon - "Sun"

---

[Рене]

Хочу напомнить всем участникам SW-festa, что на Конкурсе слэша и яоя 2005 есть номинация "Лучший слэш/фемслэш по мотивам Звездных войн".

Истории можно присылать до 8 октября.

---

"Хлебные крошки", глава третья.

[маленький самурай]

Название: "Крошки хлеба".

Фэндом: Звёздные Войны.

Автор: Julez-B.

Переводчик: маленький самурай.

Дисклэймер: если вы не знаете, кому принадлежат Звёздные войны, то какого чёрта вы это читаете?

Пэйринги: Анакин/Оби-Ван, Анакин/Падме, Оби-Ван/Квай-Гон (подразумевается).

Саммари: « - Анакин, что ты делаешь? – Я не знаю… просто это показалось таким… правильным».

Примечание переводчика: нет, я не тупая, они там действительно переходят с «вы» на «ты». Просто в английском разницы нет, а здесь, я так думаю, нужно было показать переход. О, разрешение на перевод Джулия мне дала.

Предупреждение переводчика: это АУ. Ещё какое. И ещё. Переводилось на скорую руку и без беты, речевые ошибки вполне могут быть. Перевод делался в подарок для Миссис Малфой.





Первую и вторую главы можно увидеть здесь:

http://diary.ru/~star-slash/?commen...d=5421546#more1



Глава третья.





- Скайуокер? - мужчина быстро поправил рукав, прикрывая чёрной тканью свою искусственную руку. Вообще-то на ней была кожаная перчатка, но она не доходила до локтя. Он поймал взгляд Рыцаря в зеркале.



- Да, Календ?



Календ Рошик, хоть и был на четыре года старше своего напарника, посвящение прошёл позже. Он также был мужчиной, и, по странному совпадению, человеком. У него были короткие каштановые волосы с рыжим отливом и умные серые глаза - холодного, жесткого оттенка, как и его характер. Он обладал довольно плотным телосложением и был невысок, но на удивление подвижен. В данный момент на нём была форменная коричневая с бежевым туника Ордена.



Его напарник, однако, был его полной противоположностью. Высокий и худой, всегда одетый в чёрное, с извечным унылым выражением на лице, без каких-либо признаков чувства юмора в светло-голубых глазах; Анакин Скайуокер никак не казался умудрённым опытом воином. За исключением, пожалуй, тех моментов, когда у него вдруг появлялась лёгкая хромота на правую ногу - после долгого бега. Он уже больше полутора лет являлся генералом Великой Армии Республики. За это время его волосы, коротко остриженные в знак того, что он находился на обучении, отросли, и теперь они прикрывали плечи. Его красивое лицо несколько портил шрам - напоминание о старой битве с Асаж Вентресс. Этот шрам начинался чуть выше брови и шёл вдоль скулы по щеке.



Календ остановился напротив щита с временем прибытия и пунктами назначения кораблей и вдруг почувствовал, как Анакин застыл.



- Что-то случилось, мастер? - мгновение спустя он заметил, что на планету прибыл корабль Магистра Кеноби, но не мог понять, что в этом событии повергло в такой шок Скайоукера.



- Что насчёт него? - как бы вскользь поинтересовался Анакин, но слишком уж небрежно для того, кто действительно не заинтересован. Календ задумчиво стряхнул с плеча пылинку и ответил:



- Ты что, не знал, что он приземлился? Я думал, что вы двое были близкими друзьями.



Анакин закончил проверять предохранительный клапан на бластере и обернулся.



- Мы и есть… Просто я не видел его ещё с Аагонара. Это был последний раз, когда нас посылали на совместное задание.



- Странно, - заметил Календ.



- Ты о чём? - джедай посмотрел на него с удивлением.



- Вы были прекрасной командой. Вы избавились от сепаратистов в три раза быстрее, чем все остальные джедаи, вместе взятые. Почему тогда Совет решил вас разъединить?



- Нас слишком мало, чтобы два хороших воина могли сражаться вместе. Я думаю, Совет решил, что мы должны управлять разными армиями, потому что счёл нас достойными командирами, - Анакин одёрнул тунику, - Ну что, ты готов?



- Я ждал, пока ты закончишь, друг мой, - вероятно, Анакин не хотел дальше обсуждать мастера Кеноби и всё с ним связанное. Но в таком случае, Календ не понимал, отчего его напарник так взволнован… и что-то в объяснении Анакина продолжало его беспокоить. Ну зачем Совету понадобилось разбивать такую славную пару?



Анакин кивнул, и они вышли наружу.



***





Моросил дождь. Он падал с пурпурно-сиреневого неба Шакрефта, долетал до поверхности планеты и превращался в льдинки. Климат здесь был влажный и очень холодный, Анакин ещё удивлялся, почему до сих пор не пошёл снег. Что касается местности, то она была гористой, правда, время от времени там попадались довольно глубокие озёра и реки. Великий Океан делил поверхность на два больших континента. Ещё раз внимательно посмотрев на небо, Анакин накинул на голову капюшон и быстрым шагом направился к месторасположению своего заместителя, главного командира армией клонов. Это был один из специально обученных клонов, он походил на Джанго Фетта даже больше, чем он сам был на себя похож. Его звали Бетак.



- Что здесь происходит, командир? - крикнул он, глядя, как Бетак отвернулся от своего подразделения, разглядывая собственный защитный шлем. Шлем был расколот надвое.



- Нам осталось их добить, генерал Скайуокер, - ответил ему Бетак вместо приветствия, - Они сидят в осаде в Харборе, их окружили пятый и седьмой легионы.



- Хорошо, - Календ ожесточённо тёр подбородок - это был признак того, что он напряжённо думает. Остановившись на минутку, он спросил у Анакина, - А когда наши туда прорвутся?



- Так быстро, как смогут. Они уже несколько недель контролируют побережье. На другом континенте они просто отвоевали весь берег, доказав тем самым, что это наилучшая позиция на сегодняшний день.



- Да, но пока они завоевывали берег, то успели потерять много земель внутри континента, - Календ обвёл пальцем несколько мест на карте, - И мне это не нравится.



- Свяжитесь с Магистром Кеноби, - приказал Анакин командиру, собравшемуся уходить.



- Есть, сэр, - мгновенно отрапортовал солдат. Временами такое безоговорочное послушание пугало Анакина, это напоминало ему о тех днях, когда ему приходилось быть рабом на Татуине.



- Зачем ты сказал ему это сделать? - поинтересовался Календ, как только Бетак ушёл объяснять своим солдатам план атаки.



- Вместе нам будет проще найти их ошибки, - коротко ответил Анакин. Потом он выразительно посмотрел на Календа, который стушевался под этим взглядом и тихо заметил: «Да, возможно». После чего Анакин ушёл вслед за Бетаком. Три месяца… - думал он, вполуха слушая Бетака и высказывая собственные предложения по улучшению ситуации. Когда Бетак закончил отдавать указания, Анакин отошёл в сторону, забрался на одну из ближайших машин и сел в кресло наверху. Двое солдат последовали за ним. Целых три месяца прошло с Аагонара… - с горечью отметил он, - А как будто бы три года. Мы ни разу не расставались на такой срок с тех самых пор, как я стал его падаваном. Он моментально напомнил себе, что это только его собственная вина, что он не видел своего бывшего Учителя так долго. Также он себе напомнил, что Рыцари не проводят столько времени с бывшими Учителями, сколько падаваны. Хотя эти напоминания не изменили его желания видеть Оби-Вана прямо здесь и прямо сейчас. Если обобщить, то Оби-Ван Кеноби был одним из лучших джедаев в галактике, превосходным генералом и самым замечательным другом, который когда-либо был у Анакина.



Танк начал движение, и Анакину пришлось упереться ногой в стенку кабины, чтобы не вывалиться наружу. Он сел, пристегнул ремни и прислушался к шуму в рации. Бетак сообщал, что через сорок минут они прибудут на окраину города Харбор. Анакин кивнул и, стараясь не слишком отвлекаться от происходящего, погрузился в мысли о том времени, когда ещё был учеником.



Он услышал, что дверь открылась, но продолжил тупо смотреть на выключенный коммуникатор - в любом случае, зайти сюда мог только Оби-Ван. Шаги эхом отдались в комнате с металлическими стенами - их апартаменты на этой планете отличались крайним неудобством. Оби-Ван еще всегда говорил, что они "сияют, как начищенная сковорода, и спать в них примерно настолько же удобно". Кресло, которое Оби-Ван забрал из разгромленного лагеря сепаратистов и поставил вкупе с другими предметами обстановки вместо неудобных табуреток, тихонько заскрипело, когда Кеноби сел в него.



- Ты какой-то не такой, - заметил Оби-Ван, стягивая с себя верхнюю тунику. Анакин обернулся к нему с каменным лицом. Оби-Ван нахмурился, - Такое впечатление, что я унёс в своих ботинках половину этой чёртовой пустыни, - он снял сапоги и вытряхнул их на пол. На ковре образовались две внушительные горки песка.



- Не преувеличивай, Татуин всё-таки будет побольше, - голосом, лишённым всякого выражения, ответил Анакин. Оби-Ван хмыкнул и откинулся в кресле, блаженно прикрыв глаза.



- Я рад, что мы скоро уедем отсюда. Слушай, может, поговоришь со своим-лучшим-другом-детства-Палпатином, и он отправит нас собирать цветочки куда-нибудь, где есть горы, леса, озёра и никакого песка? - Анакин слабо улыбнулся - Потому что после этого кошмара мою психику сможет спасти только жизнь юного натуралиста на лоне природы. Ну вот, ты и улыбнулся. Плохие новости, да?



- Что?



- Просто ты смотришь на этот несчастный коммуникатор, как будто бы он повинен во всех твоих бедах. Вот мне и показалось, что у тебя какие-то плохие новости. Я прав?



- Может быть, - вздохнул Анакин.



- Понятно, - Оби-Ван подался в кресле вперёд, - Ну и что случилось?



- Падме, она... Она прошла ежемесячную проверку у врача - её все сенаторы проходят, это обязательно.



- Сила запрещает политикам болеть, - ухмыльнулся Оби-Ван, но улыбка сползла с его лица, когда он почувствовал, что Анакин говорит серьёзно.



- Заткнись, а? - попросил Скайуокер, потерев шею. Чёрт, ну и как же ему об этом сказать?



- Что-то серьёзное? Она больна?



- Не то чтобы... - он посмотрел прямо в глаза бывшему Учителю. Тот некоторое время смотрел на него в недоумении, потом в его взгляде появилось понимание. Он коротко рассмеялся и потёр переносицу - он всегда так делал, когда не был уверен в себе – опуская глаза.



- Она беременна, так? - мягко спросил он. И Анакин почувствовал, как он мгновенно заблокировал сознание, выстраивая между ними ментальный щит. Что это за чувство, которое он так не хотел показать ему?



- Да, - тихо ответил Анакин, - Врач сказал, что пошла четвёртая неделя. Я виделся с ней двадцать пять дней назад, так что, по крайней мере, могу быть уверен, что ребёнок от меня.



- Поздравляю, - Оби-Ван широко улыбнулся. Тому, кто знал его хотя бы на одну вечность меньше, могло показаться, что эта улыбка выражает искреннюю радость. Однако Анакин знал, что так Кеноби улыбается только в крайне неприятных ему ситуациях - на долгих утомительных переговорах или если сильно устал. Конечно же, Анакин был счастлив, что скоро станет отцом, но...



- Оби...



- Нет, Анакин.



- Ты даже не знаешь, что я собирался сказать! - возмущённо воскликнул он.



- Знаю. Ты собирался сказать, что это не имеет значения, что это ничего не меняет, что это... Что наша... интрижка может продолжаться, - Оби-Ван поднялся, снова накинул тунику и принялся зашнуровывать сапоги. И Анакин не смог подобрать слова, чтобы возразить - он просто не смог ничего сказать. Старший мужчина подошёл к нему, положил ему руки на плечи и чётко произнёс, - Ты собираешься стать отцом, Эни. Это даровано очень немногим джедаям. Возвращайся к жене, Анакин, и так уже всё это затянулось. Половина твоей души слишком долго принадлежала человеку, который не обладает возможностью тебя за это отблагодарить.



Он назвал меня... Эни? - в шоке подумал Анакин.



- Но я... - его реплика была бессовестным образом скомкана, смята, уничтожена последовавшим поцелуем. А когда он снова открыл глаза, Оби-Вана в комнате уже не было. Он недоумённо обвёл взглядом комнату, не понимая, что же это, чёрт подери, произошло, и как же это он, чёрт подери, позволил этому произойти. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что за дверью этой комнаты Оби-Ван Кеноби думает о том же самом. Анакин пересел к портативному голографическому приёмнику и набрал код доступа к личному коммуникатору Канцлера Палпатина.



- Анакин! - Палпатин ответил моментально - как и всегда. Лицо его выглядело несколько удивлённым, - Здравствуй, мальчик мой! Ты сейчас на Аагонаре, не так ли? Как идёт битва?



Анакин улыбнулся. Канцлер всегда мог подбодрить его тёплым словом и дружелюбным обращением.



- Ну, как вам сказать. Мы надеемся, что в течение недели контроль над планетой вернётся к нам, я имею в виду, по времяисчислению на Корусанте. Здесь неделя - это как месяц.



- Ничего удивительного, - усмехнулся Палпатин, - Ну а чего ты от меня хочешь? Я так понимаю, этот звонок - не просто дань вежливости?



- Нет. Вы говорили, что я могу попросить вас об услуге. Предложение всё ещё в силе? - Анакин постарался выглядеть спокойным и уверенным в себе, а не показать канцлеру всю степень своих сомнений. Правильно ли он собирался поступить?



- Разумеется, Анакин. Я сделаю всё для "рыцаря без страха и упрёка", - Анакин собрал всю волю в кулак для вежливой улыбки, прекрасно понимая, что его выражение лица сейчас многое решает, - Не говоря уже о том, что ты - один из моих лучших друзей. Так что ты хотел?



- Я бы хотел, чтобы на следующее задание меня послали отдельно от генерала Кеноби, - ну вот, он это сказал. Палпатин выглядел шокированным.



- Что? Но Оби-Ван Кеноби и ты - прекрасная команда! Одна из самых успешных во всей армии! И мне показалось, что вы двое - близкие друзья, разве не так?



- Так. Просто... Как вам кажется, не слишком ли мы "прекрасная команда"? Ведь есть джедаи, которые понятия не имеют о том, как уничтожать сепаратистов. Возможно, если мы будем работать по отдельности, то сможем научить больше людей?



Хоть Палпатин и кивнул в знак согласия с приведёнными доводами, но смотреть стал на Анакина ещё подозрительнее.



- Ты же мне не всё сказал?



- Вообще-то, нет, - голос Анакина чуть дрогнул, и он тут же отругал себя за это, - У нас с мастером Кеноби есть некоторые... хм... разногласия. Я не думаю, что мы сможем продолжать партнёрство. Наше недоверие друг к другу может сказаться в битве.



- Ты уверен, что вы с Оби-Ваном не сможете работать совместно?



"Если у вас нет машины времени, Канцлер, то нет" - это прозвучало бы глупо, поэтому последнюю мысль Анакин не озвучил. Он кивнул.



- Нет, Канцлер, боюсь, что нет.



- Ну что ж, мой мальчик, - вздохнул Палпатин, - Я постараюсь что-то сделать. Не могу обещать, конечно, но постараюсь.



- Я понимаю, Канцлер. Это много значит для меня. Спасибо.



- Всегда пожалуйста, Анакин. Ещё увидимся, - голограмма исказилась и исчезла.



Через десять дней сопротивление было окончательно уничтожено, Анакина на время отстранили от дел и отозвали на Корусант, Оби-Вана же послали командовать одной из лучших армий джедаев. Когда Оби-Ван узнал об этом, он никак не отреагировал - просто перестал замечать Анакина, а вместе с этим - и все попытки поговорить, объясниться, выяснить отношения - ну и всё тому подобное. В конце концов, в день вылета корабля Оби-Вана, Анакину наконец удалось к нему подобраться.



- Оби-Ван! - громко крикнул он ему прямо в правое ухо, чтобы тот не смог сделать вид, будто ничего не услышал. Тот оглянулся, но когда понял, что это он, просто отвернулся обратно и продолжил проверку перед отлётом, - Почему ты меня игнорируешь? - со злостью в голосе спросил Анакин, подтянувшись на поручнях, чтобы быть на одном уровне с Оби-Ваном.



- То, что ты сделал - глупо и недостойно джедая. Не говоря уже о том, что это попросту эгоистично, - не глядя на него, тихо произнёс Оби-Ван, недовольный тем, что его прервали.



- О чём ты говоришь?



- Палпатин отзывает тебя обратно на Корусант. Палпатин посылает меня командовать армией где-то вообще на внешнем уровне. Спрашивается: какого черта Палпатину это делать, если наш многоуважаемый герой не попросил его нас разделить? - свистящим шёпотом отозвался Оби-Ван. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, никто не хотел первым отводить взгляд. Но Анакин сдался. Оби-Ван выглядел так, как будто бы его подставили. Предали. Это была та самая эмоция, которую он пытался скрыть от Анакина?



- Хорошо, я признаю, я действительно с ним связался! Мне показалось, что так будет лучше, если учитывать нашу теперешнюю ситуацию.



- О какой ситуации идёт речь? - Оби-Ван холодно посмотрел на него и снова отвернулся к контрольной панели, нажав кнопку, чтобы открыть люк. Анакину пришлось спрыгнуть вниз, чтобы его не придавило.



/Да пребудет с тобой Сила/ - передал он, даже и не надеясь услышать ответ, поскольку на том конце связи уже много дней царило ледяное молчание. И всё же ответ пришёл, когда космический корабль уже почти скрылся из виду.



/Да пребудет она с тобой также, Анакин/ - прозвучало в его голове. Связь, которая стала такой сильной в последнее время, прервалась и замолчала - на очень долгое время.





- Командир Скайуокер? - Анакин вздрогнул и повернулся к клону. Обычно клоны высшего разряда не участвовали в битвах, а руководили операциями или выполняли самостоятельные миссии, но сейчас каждый солдат был на счету, к тому же опыт подобных воинов мог сильно помочь в создании стратегии.



- Да, солдат?



- Мы достигли границ, сэр, - Анакин удивленно огляделся. Они и в самом деле находились на границе с зоной оккупации сепаратистов. Видно, он сильно ушёл в себя. Машина остановилась, и он легко спрыгнул на землю. Слабая усмешка скользнула по его губам, когда он заметил, что белые скафандры солдат покрылись толстым слоем грязи. Календ неожиданно появился рядом.



- Ребята говорят, что основные силы повстанцев расположены на самом побережье, в порту. Захватить его не составляет никакого труда.



- Странно это всё, - заметил Анакин. С того самого момента, как они остановились, его не покидало ощущение непонятной тревоги. В голове как будто звенел маленький звоночек, по жилам растекалось чёрное, тянущее чувство опасности. Разумеется, тут опасно! По меньшей мере восемьсот дроидов спрятались за этими стенами, и каждый из них мечтает сделать в тебе аккуратную дырку. Может, и не одну.



- В каком смысле? - не понял Календ.



- Они собирались удерживать Харбор ещё много недель. Ни одному из наших отрядов не удалось отвоевать ни кусочка земли. И теперь они все, как последние болваны, собрались в гавани, чтобы их можно было уничтожить парочкой залпов? Это глупо, нелепо и бестолково.



- Понятно, генерал, - кивнул Календ, - Войска нужно проинформировать о том, что нужно держаться настороже.



- Отлично, - Анакин повернулся к солдатам и их командирам, - Будьте осторожны. Что-то тут мне не нравится. Я чувствую что-то необъяснимое.



Клоны согласно закивали. Хотя они не понимали Силы и находили её противоестественной, но в трудных ситуациях предпочитали доверять джедаю, даже если это расходилось с их логикой.



А вскоре стало ясно, что именно показалось командиру странным.



- Берегись! – отчаянный вопль Анакина перекрыл грохот выстрелов и вызванных ими взрывов. Он отскочил за стену, с которой сыпалась крошка, как раз вовремя, чтобы взорвавшаяся башня с соседней улицы не обрушилась прямо на его голову. На землю посыпались осколки стекла, камни и пласты железа. Над улицей клубился чёрный, вязкий дым.



- Ненавижу дроидов, - проворчал Календ откуда-то сзади, вдалбливая голову одного из дроидов в землю со всей силой, на которую был способен.



- Джедай не должен ненавидеть, - напомнил ему Анакин, ухмыльнувшись. Календ тихо пробормотал что-то не очень понятное, но очень выразительное на хатесском, прежде чем стремительно пересечь улицу и оказаться рядом с ним. Выяснилась одна потрясающая подробность: дроидов было не восемьсот, как было доложено, а одна тысяча восемьсот. Сотни пока не активизированных дроидов ждали своего часа в покинутых зданиях по периметру, и их разбудили, как только отряд достиг стен города.



- Каков план? – Календ настороженно посмотрел вверх, приглядывая новое убежище, поскольку их старое было уничтожено из-за взрыва. Анакин в задумчивости прикусил нижнюю губу.



- Действуем, как и планировали – продвигаемся…



- Ты с ума сошёл! Их же девять на одного!



- Эмоций нет. Вокруг тебя спокойствие, - серьёзно ответил Анакин. Календ в ужасе отшатнулся.



- Какое ж ты дерьмо, Анакин! Неудивительно, что Кеноби не смог с тобой работать – если ты нёс полный бред каждый раз, когда вы оказывались на поле бит…



- Закрой рот, - Анакин недобро прищурился. И вдруг что-то изменилось в его лице. Глаза почернели, стали заметны глубокие тени под ними, и даже шрам на лбу стал выглядеть угрожающим. Календ испуганно потянулся к лазерному мечу, но Анакин моргнул, и жуткое видение исчезло. Джедай вздохнул и поднял взгляд, - Послушай, нужно соединиться с базой. Тогда нам пришлют ещё три сотни солдат, и отряд командоров сможет вернуться в расположение войск. По-моему, этого более чем достаточно.



- Теперь я понимаю, откуда о тебе взялись слухи, - заметил Календ, помолчав. Анакин снисходительно улыбнулся, и они послали сигнал группе солдат, всё ещё находившихся на другой стороне дороге.



- Слухи, Рыцарь Рошик? Что ещё за слухи?



- Мне говорили, что ты немного безумен.



- Я полагаю… - он прервался и замер, на его лице появилось напряжённое выражение, словно он к чему-то чутко прислушивался.



- Генерал..? – позвал его один из солдат.



- Ты это чувствуешь? – Анакин осторожно повернулся к Календу. Видно было, что шутки закончены. Календ смущённо покачал головой.



- А что я должен чувствовать? – Анакин не ответил. Он быстро шагнул к лестнице, ведущей в один из домов, и поспешил на первый этаж. Солдаты повернулись к Календу, ожидая приказаний.



- За ним, - пожал плечами тот. Анакин выбил дверь чьей-то квартиры и с удивлением обнаружил троих светлокожих гуманоидов, коренных жителей Шакрефта. Они сбились в одну кучку на тахте – видимо, семья. Что они делают в эпицентре боя? Они что-то забормотали на своём странном языке, видимо, полагая, что Анакин – не джедай, а астрофизик (ну или кто там этим занимается?), но он проигнорировал их, прорвавшись на балкон. Волна чужих эмоций захлестнула его, он случайно почувствовал, что вот-вот начнётся настоящая схватка, и в ужасе обернулся к солдатам:



- Вон отсюда, быстро!



Но было слишком поздно.



Две ракеты, посланные дроидами с расстояния примерно в километр отсюда, пробили верхние этажи, и постройка начала рушиться. Здание вдруг сложился пополам, как карточный домик. В оцепенении Анакин смотрел на это, осознав внезапно, как близок к смерти. Он попытался создать вокруг себя силовое поле, понял, что не успевает, и застыл. Уши заложило, когда волна взрыва накрыла его, потом до него донёсся грохот из комнаты, а потом взорвалась и сама квартира. Несколько жутких криков боли, слишком многое – одновременно, не вынести, не выдержать, и Сила здесь ни при чём, и… всё покрылось тьмой.



***



- Что случилось? – поинтересовался генерал Кеноби у специалиста по коммуникациям. Он стоял на краю скалы, где располагалась база отряда Альфа 2. Не так далеко от их месторасположения вдруг раздался взрыв, что-то полыхнуло, а потом всё затянуло густым чёрным дымом. Специалист выслушал что-то по внутренней связи и пояснил:



- Сепаратисты только что взорвали жилой дом в Харборе, сэр.



- Какие войска там находились? – спросил он и с вздохом запустил руку в волосы. Много воды утекло с того дня, как его сделали генералом – прежде русые волосы приобрели песочный, светло-золотистый оттенок. К тому же он их остриг – так было проще за ними следить, да и санитарные нормы, опять-таки.



- Пятый и седьмой легионы. Ах да, ещё восьмая Армия Республики.



- Восьмая?! – восьмой армией командовал Анакин.



- Да, сэр – под руководством генералов Рошика и Скайуокера.



- Сейчас же отправьте кого-нибудь в зону взрыва, пусть посмотрят, остался ли кто в живых! Быстро!



Эмоций нет. Вокруг тебя одно спокойствие.



***





Анакин почувствовал, что на грудь давит что-то тяжёлое, как только сознание вернулось к нему. Он открыл глаза. Двигаться было бесполезно; света всё равно не было. Вспомнив свои тренировки, он попытался оценить степень полученных повреждений: похоже, было сломано несколько ребёр – по крайней мере, в груди сильно саднило; здоровая рука онемела; а кость лодыжки левой ноги треснула. На губах запеклась кровь, я ещё и головой ударился? Кроме того, он чувствовал, что вокруг него угасают чужие жизни, но не мог даже пошевелиться, не то, что спасти их. На его и без того измученную грудь упало несколько булыжников, и перед глазами заплясали белые пятна.



- Ситх… - зашипел он. Но даже разговаривать было больно.



Нам нужна помощь – думать было ещё больнее, но других вариантов не оставалось. Да и кого он мог зацепить ментальной связью, лёжа здесь без сил, без возможности пошевелиться и даже без средств коммуникации?



Оби-Ван! – странно, как ему это раньше не пришло в голову. Видимо, он всё-таки что-то себе повредил.



/Оби-Ван/ - попытался он. Мысли оттолкнулись от ментального щита.



Ха-ха, - кисло подумалось ему. Ха-ха. Ха. Он поставил ментальный… ментальный… Ха.



Теперь он не мог даже связно думать. Черепно-мозговая, да? Ему нужно было достучаться до Оби-Вана. Нужно было. Собрав последние силы, он обрушил всю свою волю на ментальные щиты магистра, так, так, ещё… Вот! Чужие мысли были полны раздражения, но он всё же прорвался, настроился но волну, передал.



/Здание обрушилось… Войска в ловушке… Голова болит… Нужна помощь. Оби-Ван… Прости/



Темнота давила. Темнота кружилась в каком-то странном танце. Темнота… Неожиданно это показалось ему смешным. И он засмеялся. Истерично.



/Больно… Не могу дышать/ - такое впечатление, что в грудь что-то вонзалось раскаленным шипом.



Смерти нет. Есть Сила, – забавно, так говорил Оби-Ван.



/Оби-Ван… Учитель/



/Не спать, Анакин! Не…/



/Прости/



/Анакин! Анакин! Анакин, ответь сейчас же!/



В конце концов, ему удалось извиниться до того, как он умрёт. Ну а теперь – спать… Спать.



Глаза закрылись и он провалился в небытие.



Да, господа. Мне нужна бета. Этот перевод я почти не редактировала, старалась побыстрее. Кто согласен стать моей бетой - в комменты.

---

Правда в том...

[маленький самурай]

Название: Правда в том... (The truth)

Автор: bitchygrrl.

Переводчик: маленький самурай.

Фандом: Star Wars (RotS)

Пэйринг: Анакин Скайуокер/Оби-Ван Кеноби.

Рейтинг: PG

Кол-во слов: 87 (в оригинале 100).

Саммари: Оби-Ван понимает правду, и это больно.

Написано для челленджа "Это больно" по слэшным драбблам.



Примечание переводчика: это невесёлый драббл, да, я знаю, не в моём духе. Но он такой... Я не знаю. Я не могла это не перевести. Да-да, вы имеете полное право обозвать это "литым куском штампа"(с) и я даже, наверное, не обижусь.

Разрешение на перевод: получено.



Это больно.



Это больнее, чем получить рану в бою.

Это больнее, чем смотреть, как Анакин убивает невинных.

Это больнее, чем защищаться от летящих в глаза осколков того, что он сам пытался защитить.

Это больнее, чем слышать: "Я. Тебя. Ненавижу." от Анакина.

Это больнее, чем осознавать, что и действительно - ненавидит.

Это больнее, чем видеть, как умирает Квай-Гон. Пусть ему и казалось, что не может быть ничего больнее.

Это больнее, чем все эти вещи, вместе взятые.



Знать правду - это всегда больно.



Правда в том, что он всё ещё любит Анакина.

---

Star Wars fest завершен

[Рене]

Итак, я официально объявляю о закрытии феста. Истории для всех участников написаны, все заявки выполнены и надеюсь, что каждый нашел что-либо себе по вкусу.

За фики, за отзывы, за энтузиазм, участникам и читателям огромнейшее спасибо!

Благодарю всех за участие!

---

фик для Полное_затмение.

[Fujin!!]

Во-первых я дико извиняюсь, хоть я уже и извинялась. Ну честно, я не сама опоздала!!



Название: Новая надежда. Антиутопия.

Автор: Fujin

Рейтинг: G

Пейринг: Люк/Лея основной

Примечание: надеюсь вышло не слишком грустно, как и надо было.



Ну прости еще раз!

---

«Несущие свет», свободное участие

[Spike]

Название: Несущие свет

Автор: pen_and_umbra

Вольный переводчик: Spike

Бета, она же заказчик: Stephania

Фандом: Звездные войны

Паринг: Палпатин/Анакин

Рейтинг: PG-13 с небольшим утяжелением после перевода

Отказ от прав: по мнению автора все и всё принадлежит Lucasfilm Ltd. Согласен.

Содержание: Темная Сторона – это желание запретного. Она осязаема и облечена в плоть…

Примечание: этот перевод сделан по просьбе Stephania, которая поставила передо мной задачу сохранить атмосферу фика и усилить рейтинг. По ее мнению, это удалось. Поэтому мы решили не зажимать результат для личного пользования, а вывесить на фикатоне с любезного разрешения Рене-Сенсея.

Не думаю, что когда-нибудь удастся добиться разрешения автора на подобные действия с ее фиком...





Несущие свет



Темная Сторона – это желание запретного. Оби-Ван никогда не преподавал мне этот важнейший урок; для этого я должен был найти нового Учителя.

Я помню, когда в первый раз по-новому увидел Канцлера Палпатина - после того, как меня попросили предать его. Я стоял у огромного окна в его кабинете, глядя на грязно-белый горизонт и унылую серость Корусканта, но на самом деле не видя ничего. Разговор с Оби-Ваном, в котором он высказал мне пожелания Совета, прокручивался в моей голове снова и снова. Я был зол на него, зол на Совет - неужели они не видели, насколько нелепы были их опасения?

"Анакин?" - рука Канцлера тяжело легла на мое плечо.

"Они не сделали меня Магистром", - озвучил я кипящий от этой несправедливости гнев. "Это..." Оскорбительно, вот подходящее слово. Ярость в моей груди не желала смиряться и утихать.

Он развернул меня к себе, я по-прежнему смотрел в пол. Но когда он взял меня за руки, я все-таки поднял на него взгляд. Оглядываясь назад, могу сказать, что тогда у него было очень человеческое лицо - изборожденное опытом, но с глазами, столь же молодыми, как новая галактика. Я выдержал его пристальный взгляд.

"Мне жаль, что я так разочаровал Вас, Канцлер".

Он улыбнулся, не так любезно, как обычно улыбался мне Оби-Ван, когда я говорил или делал что-то необдуманное. Но улыбка Палпатина успокаивала мой гнев. Мне было жаль, что я не могу быть столь же спокоен и собран, как он перед лицом всего, с чем он вынужден был иметь дело: война, Совет, Республика, которую он призван защищать. Внезапно, я почувствовал стыд, что докучаю этому великому человеку своими мелкими обидами.

"Но ты не разочаровал меня, Анакин".

"Мне жаль. Я должен вернуться домой".

Я чуть не добавил: "К Падме", но вовремя остановился.

Он задумчиво хмыкнул и отпустил мои руки.

"Пойдем, посиди со мной".

Мы пили кореллианский чай, пряный и горячий, который подносили безмолвные служащие, чьи ливреи заставили меня вспоминать о Набу и Падме. Я волновался о ней во время рейдов на Внешние территории; теперь это беспокойство стало еще сильнее.

Я любил ее, любил всем сердцем, но она, казалось, не понимала, во что превратился Корускант и каким джедаем становился я сам. Казалось, что Совет этого тоже не понимал. Так же, как они предлагали мне сделать выбор между ней и ими, теперь они предлагали мне выбор между доверием Канцлера и их. Два выбора, о которых мне невозможно было даже подумать.

Канцлер был единственным человеком, кто понимал, что я знаю. Наверняка, он понимал лучше меня, что я хотел иметь все сразу: власть, звание, ее. Без компромиссов.

"Твои желания естественны, Анакин".

Я потер лоб, чувствуя, как отступает головная боль. Мои пальцы были все еще горячи от чайной чашки, несмотря на то, что их касание - тяжелое прикосновение дюрастила. "Магистр Йода..."

"Магистр Йода мудр, - прервал меня Канцлер, - но он не может постичь насколько все это трудно для нас, людей. Ни он, ни Совет не должны наказывать тебя за честолюбие, за желания".

Я поставил чашку на стол, моя рука дрожала. То, что я позволил Совету джедаев запугать себя, что Оби-Ван втянул меня в низменную игру шпионажа за человеком, который выказывал только любезность и беспокоился о моем благополучии... это заставляло меня чувствовать себя несчастным. Я должен был рассказать ему.

"Они... - начал я, но слова застряли в горле. - Совет должен делать то, что считает нужным".

"О, Совет..., - в его голосе явственно слышалась насмешка. - Несмотря на все свои способности, Магистры джедаи глупы, слепы и подчинены собственным слабостям".

Тогда я почувствовал себя еще более оскорбленным. "Не говорите так, Канцлер".

Его улыбка была спокойной и хитрой; он наклонился вперед, слишком приблизившись. "Почему нет? В конце концов, они не правы насчет тебя. Ты заслуживаешь быть там, Анакин. Это очевидно для любого, кто обладает глазами, ушами и хотя бы половиной мозга. Но не для Совета. Они ослеплены собственными амбициями и желаниями, так что они глупы".

Насчет остальных я не был уверен, но Оби-Ван - тоже член Совета. За него я был оскорблен. "Не говорите так о моем Учителе, - произнес я сквозь зубы, сдерживая гнев, - он не дурак".

"Ты точно в этом уверен, Анакин?"

"Магистр Кеноби - мудрый человек, Канцлер".

По-прежнему улыбаясь, он покачал головой. "Если он соглашается с Советом, то, возможно, он не столь мудр, как ты думаешь".

"Не говорите так!"

"Почему нет? Это - правда, и глубоко в душе даже ты признаешь, что это так".

Расстроено зарычав, я схватил его за отвороты одежды. Не могу точно вспомнить, почему я это сделал. Может, чтобы вытрясти из него мозги, а может, чтобы отбросить его подальше - не имеет значения. Главное, что я это сделал. И через богатую парчу его одежды я почувствовал сердцебиение и что-то такое излучающее свет и мощь, что просто потерялся.

"Что..." - бормотал я. Мои пальцы скользили по его рубашке, открытой шее, пытаясь уловить источник этой мощи. "Что это..."

Я чувствовал, как сила ползет по коже, распространяется по телу. Я закрыл глаза и попытался осознать это чувство, игнорируя проникающую в меня теплоту и Силу. Это была мощь тьмы и света, каждого живого существа во Вселенной; словно бледный свет моей связи с Силой вдруг превратился в сверхновую. Я вдыхал этот свет и наблюдал, как он распространяется за моими опущенными веками.

Я чувствовал это, пока не ощутил руку Канцлера на моей руке, тогда я снова открыл глаза. Я испытывал головокружение и, к своему удивлению, улыбался. Мое сознание плыло от этого нового видения Силы, которую я осязал и чувствовал. Ничего подобного я раньше не переживал. Это было что-то новое, что он никогда не разрешал мне чувствовать прежде.

"Анакин. Анакин, отпусти".

"Кто Вы?" - спросил я, заставляя свою руку расслабиться. Сила шептала в моем сознании чарующими словами величия.

"Это не важно, - ответил он. - Отпусти, Анакин".

Он всегда хорошо владел Силой. Думаю, что он всегда использовал ее. А я даже не допускал такую мысль. Я просто отпустил его и сидел, глядя на него новыми глазами. Я не мог смотреть куда-то еще, даже если бы захотел, потому что я был словно загипнотизирован. Я хотел то, чем он был, чем он владел, кем он был. Его. Ту абсолютную мощь, которая заставила бы Совет увидеть, что я заслуживаю быть там.

Уверен, он видел все это во мне, потому что это было начало. Он увидел мой голод.



* * * * *



Император, мой Учитель, входит без предупреждения. Я не возражаю. Хотя на мне нет защитного костюма, он не выказывает отвращения при виде меня. Я сижу, не двигаясь, потому что медицинский дройд счищает обугленную, мертвую кожу со спины.

"Лорд Вейдер, как Вы?" - спрашивает мой Учитель.

И я понимаю, что он спрашивает не о моем здоровье. Я смотрю вниз на поблескивающие новые колени и лежащие на них металлические скелеты моих рук; нереальный вид, как будто это всего лишь дурной сон. Мои конечности ноют унылой фантомной болью, как будто они все еще сделаны из плоти и кости, а не из блестящего дюрастила.

"Без изменений".

Мой голос искажается, когда проходит через дыхательный аппарат. Тембр голоса непривычен даже моим собственным ушам, модулированным и искусственно подстроенным к новому звучанию.

Он касается меня, и если я должен помнить, что такое удовольствие, то уверен - оно должно быть похоже именно на это. Его пальцы проходят по моим ребрам, настоящим и недавно вставленным; его вторая рука прохладна, когда накрывает мой лоб. Память о нем, опускающемся на колени рядом со мной в пламенном аду планеты, которая сделала из меня получеловека - единственный кусочек мира и комфорта в чистой, неподдельной ярости.

"Лучше", - поправляюсь я.

Он прижимает руку туда, где должно быть мое сердце, и его сила успокаивает. Я бы попытался заплакать, но, кажется, у меня не осталось слез. Теперь единственная вещь, которой я страшусь - это неизбежные воспоминания о смерти Падме. Ее лицо будет стираться в памяти, звук ее голоса станет все более неясным, и нет ничего, что я могу сделать, чтобы остановить этот процесс.

"Падме всегда будет с Вами, мой друг. Здесь… и в Силе".

Я накрываю его руку своей. "Это не одно и то же".

Через дни боли и гнева, с помощью этого нового тела и Темной Стороны, я дошел до понимания того, что джедаи позволили ей умереть. Я знаю, что не настолько повредил Падме, чтобы все их технологии, вся Сила, которая была в их распоряжении, не смогли спасти ее. Просто джедаи не сделали ничего. Ничего. Они разочаровались в ней, и в нашем ребенке. Теперь они оба мертвы, потому что я оставил ее в руках джедаев.

"Да, полагаю, что это не одно и то же", - соглашается он.

Я сражаюсь за контроль над дыханием, чтобы не дать гневу расцвести во мне.

"Нет другого выхода, Учитель, кроме как мстить за ее смерть".

Он кивает: "Это неизбежно. Но это будет трудная задача".

Все холодеет у меня внутри.

"Клоны убили всех джедаев?"

Он улыбается и отстраняется. Там, где на моей груди лежала его рука, кожа превратилась в зажившую заплатку.

"Лорд Вейдер, Вы чувствуете Силу так, как чувствую ее я?"

Я закрываю глаза и концентрируюсь на Силе. Прикосновения медицинского дроида к спине, запахи лекарств, низкий гул двигателей корабля - все вокруг исчезает. Я могу чувствовать звезды и давление мыслей миллиардов существ... и прикосновения других путешественников через этот космос.

"Кое-кому удалось уйти", - бормочу я, неохотно открывая глаза.

"Хорошо".

Я изучаю глаза моего Учителя, видя в них понимание и даже восхищение.

"Они все должны умереть. Каждый из них".

Очень трудно точно распознать их, когда они прилагают столько усилий, чтобы скрыться. Ниточки Силы тянутся в разные стороны, хотя одно из этих слабых присутствий, я знаю слишком хорошо. Не могу сказать, где он. Только знаю, что он жив, иголка в Силе. Я гневно шиплю и сжимаю руку в кулак. Медицинский дроид испуганно вздрагивает за моей спиной, взвизгивая электронными конечностями.

"Оби-Ван".

"О, да, - нараспев произносит Император и, жестко улыбаясь, смотрит на меня. - Твоя Сила растет с каждым днем. Но ты еще не достаточно силен, чтобы ясно видеть его. Возможно, когда-нибудь…"

"Скоро", - уверенно обещаю я.

"О, да. Рано или поздно, все они падут от твоего меча, один за другим".

Это не зависть – то, что я слышу в его голосе, и не страх. Это – Темная Сторона, желание того, что он не может получить в одиночку. Мне не нужно слышать его мысли. Я знаю, что он жаждет, чтобы я, его ученик, стал Лордом-ситхом с еще более мощными способностями, чем у него самого. Точно так же, как я сам был притянут его силой, теперь он восхищается моей.

Медицинский дроид приближается прихрамывающей походкой и протягивает мне маску и шлем. И мир снова становится кроваво-красным. Я встаю и смотрю сверху вниз на Императора. Через фильтры моей маски его глаза приобретают цвет раскаленной лавы, красного жара. А я еще помню время, когда они были небесно-голубыми, загорающимися от жара иного рода.

"Я подожду", - говорю я. Мои слова отрывисты, и теперь звук моего дыхания успокаивает. Воздух, циркулирующий внутри шлема, прохладен и имеет привкус машинного хладагента.

Он улыбается или, по крайней мере, это походит на улыбку.

"О, кажется, Вы наконец-то научились терпению, мой друг".

"Я продолжаю учиться. Даже если потребуется вечность, я найду их, Учитель".



* * * * *



Темная Сторона осязаема. Это и поддерживает и осложняет жизнь вне смерти, формирует все живущие существа согласно воле их Учителя. Магистр Кеноби твердил мне, насколько разрушительна подобная мощь, но никогда не говорил, насколько она опьяняюща. Для того чтобы это понять, мне нужен был Канцлер Палпатин и вечернее представление в Корускантской опере.

Я помню, что слова Канцлера, как и музыка Каламарского балета, потонули в шуме крови, звучащей в моих ушах. У меня был шанс спасти Падме – это все, о чем я мог думать. Я мог спасти мою любовь благодаря той Силе, которой обладал мой союзник. После объяснений Канцлера это казалось мне таким простым. Все, что требовалось – захотеть мощи.

"Возможно ли научиться такой силе"? - спросил я, когда дыхание немного восстановилось.

"Не у джедаев".

Пристальный взгляд Канцлера, устремленный на меня, заставил отвести взгляд. Я смотрел вниз, на свои руки, а потом вообще закрыл глаза. Обладая Силой, немного по-разному видишь глазами и душой. Я чувствовал Силу мощным покалыванием в кончиках пальцев. Я был уверен, что, обладая подобным знанием, могу изучить ту мощь, о которой он говорил.

"Если не джедаи, то кто может меня этому научить, милорд?"

Он улыбнулся и встал. "Пойдем, Анакин. Нам многое нужно обсудить".

Транспорт Канцлера ожидал снаружи. Как только мы вошли внутрь, шум города превратился в еле слышный шепот. Вооруженная охрана прошла на командный мостик, оставив нас позади. Шаттл поднялся в воздух, а я смотрел в окно на кроваво-красные небеса занимающегося рассвета. Канцлер предложил кореллианского вина, и я, окрыленный и лихорадочно перебирающий открывающиеся передо мной возможности, выпил целый стакан в два глотка. Он налил мне еще.

"Расскажите мне больше о Дарте Плагеусе, сэр, - в горле пересохло от алкоголя и волнения. - Кто был его учеником? И как вы узнали его историю? "

Он засмеялся и сел рядом со мной. "Разве Магистр Кеноби не учил тебя, что терпение – наипервейшая добродетель джедаев?"

Я так сильно опустил стакан на подлокотник кресла, что немного вина выплеснулось на руку. "Я не шучу! " - сказал я, безжалостно подавляя в себе мысли о смерти, которые появились во мне со вчерашней ночи. Я знал, что мое поведение противоречит всяким правилам, но меня это не беспокоило. "Я хочу знать. Пожалуйста".

Хотя моя манера поведения была абсолютно неподобающа, Канцлер не выглядел ни расстроенным, ни оскорбленным. Он просто сидел и потягивал вино, разглядывая меня все с тем же странным вниманием. Я снова стал смотреть на черную линию горизонта, видную из летящего транспорта. Корускант походил на коробку с драгоценными камнями: холодными, твердыми и сверкающими.

"Подобное знание опасно, и стоит не дешево".

Я оторвал взгляд от города и стал смотреть на серый ковер. "Все, что угодно. Я должен знать, Канцлер", - сказал я, ненавидя нотки отчаяния, прозвучавшие в моем голосе.

"Но зачем? И к чему такая спешка, Анакин?"

Я открыл рот, чтобы рассказать ему все, но слова опять застряли у меня в горле. "Я… Мне жаль. Могу только сказать, что для меня очень важно научиться этому". Я глубоко вздохнул и повернулся к нему. "Я должен знать. Должен".

Он вскинул голову и прищурился. "Все имеет свою цену, Анакин".

"Все, что угодно", - сказал я.

Он придвинулся так близко, что я мог ощущать запах вина в его дыхании, сладкий и пряный. "Все?"

"Все", - подтвердил я, и никогда в своей жизни я не чувствовал себя более уверенным в своих словах, - все, о чем Вы попросите, Канцлер".

С легким, почти незаметным вздохом, он взял меня за подбородок и повернул лицом к себе. Какое-то мгновение он смотрел на меня, и его глаза сверкали чем-то таким, чему я в то время никак не мог подобрать определения. Я стойко выдержал его взгляд, не задаваясь вопросом о возникшей интимности, или о том, почему его пальцы поглаживали мою щеку. То, что происходило между нами, казалось естественным и правильным.

«Ты говоришь очень уверенно», - произнес он и провел большим пальцем по моей нижней губе. Его прикосновения покалывали электричеством; Сила струилась из него, как кровь, затопляя мои чувства. Чувство, исходящее от него, было пьянящим, возбуждающим, заставляющим меня дрожать. «Но ты ведь правда уверен, мой юный джедай?»

Я был уверен, не только ради Падме, но, как я теперь понимаю, главным образом ради себя. Я смотрел в лицо Канцлера, дыханье замирало в моей груди, а в крови зарождалась жажда. Если это должно было быть ценой за мое любопытство, то я был уверен, что с удовольствием заплачу ее. Именно в тот момент я действительно понял, что сделаю это с удовольствием.

"Да", - ответил я.

Его пальцы проскользнули в мои волосы. Их прикосновение к коже отдавалось огнем. "Пилот, во дворец, - мягко приказал он, не отрывая от меня глаз. - Так быстро, как только можно, пожалуйста".

За оставшуюся часть пути мы почти не говорили. Он гладил мой подбородок, щеку, волосы и неотрывно смотрел в лицо. Я старался поступать точно так же, но все же изредка прикрывал глаза, когда поток передаваемой мне Силы становился совсем нетерпимым. В какой-то момент, в очередной раз встретившись с ним взглядом, я вдруг понял, что уже не в первый раз вижу подобное выражение в чужих глазах. Но только тогда я четко осознал, что это не просто смесь отеческих чувств к своему ученику, за ними скрывалось вожделение.

Остается только догадываться, почему Оби-Ван так никогда и не переступил эту черту. Но сейчас мне уже нет до этого дела. Может быть, мне стоило бы гордиться тем, что мой Учитель сумел обуздать недозволенные порывы, но, когда я смотрел в мудрые, зовущие глаза Палпатина, поступок Оби-Вана стал для меня трусостью. Быть подверженным запретным желаниям и не найти в себе смелости признать их – было для меня большим грехом, чем нарушить глупые запреты…

Канцлер видел меня насквозь, и прекрасно понимал, что меня только что посетило очередное прозрение. Его пальцы замерли, приподнимая мою голову за подбородок.

«У тебя впереди еще много открытий, Анакин».

Почему-то я воспринял его слова слишком буквально, и почувствовал, как краска заливает мое лицо. В его улыбке проскользнуло что-то настолько по-юношески озорное, что мне стало жарко. Я сглотнул комок в горле, и молча кивнул. Все, что угодно, Канцлер Палпатин, абсолютно все.

После приземления мы покинули шаттл, как всегда сопровождаемые молчаливой охраной. Канцлер шел чуть впереди, а я следом, видя только размытое пятно его развевающейся мантии, потому что все расплывалось у меня перед глазами, и чувствуя себя абсолютно несчастным. Ни расставание с матерью, ни разлуки с Падме ни разу в жизни не приводили меня в такое отчаяние, как потеря тактильного контакта с его пальцами. Я мог думать только о том, чтобы это ощущение вернулось. Как можно быстрее, через сотни метров нескончаемого холла, после ползущего лифта, через бесчисленное количество шагов, пересекая гостиную, через ставший вдруг бесконечным внутренний коридор…

Кажется, мы шли даже быстрее, чем обычно, но мне этот путь показался бесконечным, как будто Канцлер забрал какую-то частичку меня, убрав руку от моего лица. И я шел, с каждым шагом ощущая и познавая ту часть его, которую он оставил взамен. Но этого все равно было мало. Я знал, что он может дать мне несравнимо больше.

Даже вернувшийся в полутемной спальне контакт лишь на время утолил мою жажду. Чем требовательнее были его прикосновения, тем сильнее мне хотелось получить большего. Палпатин негромко смеялся над моим нетерпением, но не пытался меня остановить. В его глазах я видел отражение своего желания, жажды, огня. Я чувствовал себя зверем, вырвавшимся из клетки, а он, несомненно, был тем, кто распахнул передо мной дверь этой темницы. Больше никто не ругал меня за необдуманные порывы и излишнюю горячность. Не сдерживаемая правилами и глупыми запретами Сила, окутывала нас одеялом безграничного могущества, накатывалась волной от одного тела в другое, и возвращалась обратно. Я вдруг понял, что до этого момента был лишь оболочкой, в которую аккуратно, по кусочкам складывали то, что дозволено глупыми правилами, не обращая внимания, сколько еще остается пустого места вокруг. И только теперь меня заполняли целиком. Каждую клеточку, каждую ячейку пустоты.

Конечно, Канцлер мог выбрать более принятый в обществе способ передачи знаний, но даже в этом вопросе наши желания совпадали…

Много позже, когда я в который раз откинулся на подушки, пытаясь осознать и осмыслить ту Силу, которая теперь была в моем распоряжении, моего уха коснулось теплое дыхание.

«Пожалуй, на сегодня с тебя хватит открытий, Анакин», прошептал Палпатин.

Мне больше не нужно было смотреть в его глаза, чтобы увидеть горящее в них лукавство. Теперь я видел это гораздо четче через ставшую доступной мне часть его знания. Поэтому я лишь согласно наклонил голову: все, что угодно, мой Учитель, абсолютно все.



* * * * *



На командном мостике Разрушителя жизнь движется в затрудненном темпе моего дыхания. Члены команды даже не осознают, что дышат и шепчут в ритме чувствительного механизма в моей груди и их действия управляются движениями мертвых легких и рупором решетки моего шлема.

Я почти не различаю их слов в гуле двигателей, но мне не нужно слышать, что они говорят. Я и так чувствую пронизывающий атмосферу страх. Настолько сильный, что я почти ощущаю его запах.

Они не представляют, кем я стал теперь, и страшатся неизвестности.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться под маской. Конечно, они этого не увидят. Улыбка все еще болезненна, но медицинский дроид сказал, что дискомфорт исчезнет, когда шрамы окончательно заживут. Через несколько недель, может быть, через месяц. Не имеет значения. Я касаюсь шлема и, как всегда, поражаюсь моему новому лицу, твердому и гладкому.

Намерение Императора заговорить я ощущаю прежде, чем слышу его голос. Присутствие сознания моего Учителя в моем успокаивает; несомненно, я бы чувствовал себя потерянным без этого. Когда он просит присоединиться к нему, я иду через мостик и ощущаю взгляды, провожающие меня со смесью любопытства и облегчения.

Я нахожу Императора на наблюдательной палубе, окруженного сосредоточенными людьми в форме. Они выходят при моем приближении, эти серьезные люди, которые будут строить его империю. Я преклоняю колено, и подразумеваемое этой позой подчинение тоже успокаивает.

«Что прикажет мой Учитель?» - спрашиваю я, не поднимая глаз.

«Они будут строить нашу империю, мой друг. Нашу империю», - отвечает он, словно слыша мои мысли. А потом смеется тихим смехом, напоминающим шипение песчаной бури, обтекающей камень.

«Поднимитесь и сядьте рядом со мной».

Мы занимаем диван напротив смотрового окна. Далеко внизу утро окрашивает Корускант в бледно-серый цвет.

«Вы верите, что они способны это сделать?»

Я смотрю на дверь, через которую они вышли. Теперь раздвижные створки охраняют двое высоких неподвижных охранников в красных шлемах и мундирах. Они выглядят так, как будто их пропитали кровью, еще более красной через новые окна моих глаз.

"Да, Учитель, я в этом уверен, - отвечаю я, все еще глядя на двери и думая о губернаторе Таркине. - Однако они не смирятся с полумерами или ограниченной властью над тем, что они строят".

"В том, что они опасны для нас, есть польза, потому что мы строим наш мир. Если они возомнят о себе слишком много, мы решим проблему с ними".

Использование многозначительного местоимения «мы» я нахожу и ободряющим и странным. Это - его Империя, которую он спланировал и строил в течение нескольких лет, сначала скрывая ото всех, а теперь открыто. Я смотрю вниз на Корускант, поражаясь, каким мирным этот город выглядит с такой высоты, и хочу стать достойным ответственности, подразумеваемой его выбором слов.

Когда я поворачиваюсь к нему, то вижу, что он внимательно за мной наблюдает. Сила окружает нас, защищая и укутывая, как тяжелое одеяло. Это будет трудно, но я верю в его способности и верю, что это принесет порядок галактике. Я сделаю все, что для этого потребуется.

"Губернатор Таркин - способный человек, - рискую я, - но Звезда Смерти слишком важна, доверить ее одному человеку".

«Вы возьмете это на себя?»

Я делаю паузу, чтобы вдохнуть; именно этот звук заставляет меня бодрствовать ночами. Я предпочитаю не спать, потому что звук дыхания вторгается даже в мои сны. «Когда я разберусь с джедаями.»

"Хорошо. Очень хорошо", - говорит он. Его голос тих, и я могу чувствовать его присутствие в моем сознании. Подобная близость заставляет меня вспомнить о Падме. Память о ней - острая боль, но Император приглушает ее прежде, чем сбивается мое дыхание.

Мой Учитель - единственный, кто понимает меня, потому что он тоже многое потерял в этом мире. Под капюшоном его кожа испещрена Темной Стороной, подобно изношенному погодой камню. Я пытаюсь не смотреть на то, что теперь представляет из себя его плоть, хотя это выглядит не более отвратительно, чем конечности, которые принадлежат мне, но не мои. Мы оба стали полумертвыми копиями тех людей, которыми когда-то были. Но неутомимыми и бессмертными, какими всегда были Лорды Ситхи.

Все же ни один из нас не тоскует по прежним телам. Почему наши потери приемлемы, не может быть объяснено словами, только мыслями, которые мы разделяем. Он все еще смотрит на меня с той же любовью и желанием, и я помню, каким удовольствием это было.

"Жертвы не будут напрасны", - говорю я. Шипение дыхательного аппарата делает мои слова похожими на мантру. "Ни одна из них. Этот мир изменится".

Он касается острого края моего дюрастилового подбородка. И когда он отвечает, я знаю, что он не имеет в виду мир вокруг нас. "Однако, очень неудачно, что все изменилось именно так", говорит он. И его голос тих и задумчив.

Я вцепляюсь в его плечо. Сила в нем бьется прямо под поверхностью кожи. Я могу чувствовать, как мощь покалывает в каждом суставе моей дюрастиловой руки. Это - единственная вещь, которую я все еще могу чувствовать, и это все еще опьяняет - мощь в его сером, как будто каменном теле. Как и я, он жив благодаря Темной Стороне и абсолютному желанию одержать победу над ограничениями материального существования.

Хотя он не может видеть через маску, но он видит мою улыбку через Силу. Его ответная улыбка - болезненный, бездонный рубец. Я смотрю, как искривилось его лицо и... как там сказал однажды мне Магистр Йода?

Ах, да. Вспомнил.

«Несущие свет мы, Учитель. Не важно внешнее».



Конец

---

"Старые традиции" для Акико Морикава

[Mysterious Obsession]

Название: Старые традиции

Автор: Nightingale ([email protected])

Бета: Skylark

Рейтинг: R

Пейринг: Граф Дуку/Квай-Гон Джинн

Жанр: romance/angst

Предупреждение: AU. Действия происходят незадолго до конца обучения Квай-Гона. Разница в возрасте с графом – около 15 лет.

Summary: Путь к Темной Стороне проще, чем может показаться.

Примечание: по заявке Акико Морикава. Спасибо за интересный заказ! Правда, требованиям получилось соответствовать не стопроцентно… *вздыхаю*

Disclaimer: ни на что не претендую

Размещение: с разрешения автора



P.S. Прошу прощения за опоздание...



Солнце висело над изрезанном силуэтами башен горизонтом, освещая сквозь витражи маленький сад, оборудованный на одном из уровней Храма.

Старейший из магистров прислушивался к течению Великой Силы, наслаждаясь гармоничным балансом. На периферии области его восприятия, ограниченной в данный момент стенами Храма, возникло небольшое возмущение энергий. Чистый, буйный свет, не совсем твердо заключенный под контроль, приближающийся с каждым мгновением. Йода улыбнулся.

- Простите мое опоздание, учитель! – в размеренную жизнь сада ворвался маленький ураган: звуков – стук подошв о напольную каменную мозаику, шорох ткани, шумное дыхание; запахов – свежести и коктейля Ардизо; эмоций – смирения и вины, восторга и…

- День добрый тебе, падаван.

- О! Здравствуйте, учитель! Простите меня, - искреннее раскаяние: он действительно рассчитывал успеть, хотя и совершенно безосновательно.

Наконец Йода открыл глаза.

Растрепанная грива волос и проступивший румянец на щеках – вытянувшийся, но еще не набравший массу юный человек, перекошенные одеяния, прямой и открытый взгляд.

- С графом опять утро проводишь, Квай-Гон?

- Да, магистр. – Ни единой попытки отрицания, легкий вызов и убежденность в своей правоте.

Маленький джедай еле заметно кивнул головой, а кончики ушей неопределенно шевельнулись. В искусственном источнике звенел ручеек.

- Граф завтра отбывает с миссией на Энсион. Возможно, он теперь не скоро окажется на Корусканте, - легкое волнение в голосе. Попытка оправдаться…

- Причиной достойной для опоздания это считаешь, мм?

Магистр грустно уставил взгляд на каменный оазис.

- Нет, учитель. Это… вышло случайно. Сначала меня задержал магистр Ки-Ади-Мунди, затем юнлинги просили показать им дорогу в Зал Знаний, потом… - юноша неловко замолчал.

Йода опустил веки, вновь погрузившись в Силу. Перед ним был сгусток противоречивых сомнений, но ясный, без какой-либо, даже призрачной, тени.

- Любовь ведет к Темной Стороне, учитель? Так? – решительно-отчаянный вопрос, сорвавшийся с кончика языка. И, как всегда, Квай-Гон нарушил все негласные правила, принятые в Храме.

- Нет… Нет, - джедай слегка вздохнул. – Конечно, не так это. Любовь… живое все воедино связывает. Невидимая энергия, падаван… Однако опасность таит она, каждого может в уязвимого превратить для Темной Стороны. Заставит отказаться от долга и Кодекса.

- Но почему… почему тогда Орден открыто не признает ее? – и опять слишком смело, нарушая традиции, и в этом весь он.

- Опасно запрет отменить. В прошлое глубоко уходит обычай, Квай-Гон. Многие умы затуманила безумная страсть: поддавшись порыву, можно мгновенно забыть все, чему обучен.

- Учитель… Я обещаю, что буду осторожен. Я не забуду ваших наставлений и не утрачу контроль.

Лучи, пронизывавшие витражи, бросали на пол ковер разноцветных лепестков.

- Хорошо, - Йода кивнул, теперь согласно. – Уверен в тебе я отныне. Что ж, разделим час медитаций теперь, мм?

- Да, учитель.

Вода продолжала мелодичный бег.



***



Нежность.

Бесконечная нежность и восхищение, и неуверенность, и тяга, и опьянение происходящим здесь, с ним, с ними – опьянение чудом, которое он не мог бы назвать иначе, чем любовь.

Огромная и полутемная, строгая и богато убранная, утонченная и словно созданная таить секреты комната графа. Находясь здесь, неизбежно было мгновенно забыть о современном, суетливом, безразличном Корусканте за окном, где все спешат по своим делам, активные и самоуверенные, убежденные в жизненной важности своих мелких, никому не нужных дел, не имеющие представления о судьбе галактики, в центре которой им пришлось очутиться.

Но здесь – все было иначе. Казалось, они перенеслись в графский родовой замок, где правят красота, благородство и сама Сила.

Квай-Гон медленно, наслаждаясь, подвинулся выше, уткнув голову в шею мужчины. Тот крепче прижал его к себе, зарываясь рукой в свободные волны волос, частично укрывшие их обоих. И Квай-Гон не выдержал, приподнялся, заглядывая в темные глаза, ловя в них намек на задорную улыбку, и нагнулся, чтобы мягко коснуться изогнутых в усмешке губ…

- Нет, нет, достаточно, - Дуку отвернулся в сторону, останавливая его ладонью, упертой в грудь. Смех исчез из его интонаций, но говорил он мягко, и молодой падаван покорно вздохнул. Неприятная беседа, он чувствовал, приближалась, и избежать ее, конечно, было нельзя.

- Ты подумал над тем, что мы обсуждали?

Квай-Гон никогда всерьез не размышлял о разнице в возрасте, поскольку кроме проседи в угольно-черной аккуратной прическе ничто не служило напоминанием. Они были равными, просто отличались настолько, насколько это возможно с двумя существами… Прагматизм и вдохновение, расчет и импровизация, правила и чутье. Утонченный стиль и стремление к совершенству – и диковатый задор молодости и беспрекословное доверие течению жизненной Силы. Однако это только придавало им равновесие, они находили друг в друге то, чего им не хватало самим, и учились друг у друга.

Лениво развалившийся на постели Квай-Гон наконец ответил.

- Да. И я полагаю, все правильно.

Дуку вздохнул.

- Не правильно ты полагаешь, Квай. Все это давно стало бы комичным, если бы не было так абсурдно-глупо.

- Мы вместе – значит, так должно было быть, любой понял бы это. Ведь так? Что же ты никак не успокоишься…

- И ты еще хочешь, чтоб я успокоился! – возмущенно возразил граф. – Иногда меня пугает твое безразличие. Ты просто не хочешь осознать, что возможно что-то изменить.

- Учитель сказал, традиция очень стара, - нехотя признался Квай-Гон.

Они оба так называли его, и это тоже объединяло, окончательно сглаживая разницу в возрасте.

- Даже лучшие традиции можно усовершенствовать, а эта к ним явно не относится.

И юношеский максимализм был готов пойти на поводу у холодной логики, но падаван вовремя остановил себя, вспомнив утренние слова магистра Йоды. Он обещал не терять контроль.

Им не нужно было лишних слов, чтобы понять друг друга в таких простых вещах.

Дуку осторожно выскользнул из объятий, оставив его лежать на нагретой ими обоими подушке, и сел на кровати. Он снова был полон сжатой энергии, словно клинок светового меча, однако сложно было предположить, что хоть кто-то мог бы направить его вопреки его воле. От расслабленности не осталось и следа. Квай-Гон беззвучно вздохнул, повернувшись на бок и начав изучать красивую правильную спину.

Когда джедай вновь заговорил, его голос звучал глухо и твердо.

- Как я уже заметил, ты не прав. Мы вынуждены скрывать свои отношения и чувства, друг мой, разве это не противоречит здравомыслию? И все из-за беспричинного страха стариков, которые скорее продолжат слепо доверять самым бредовым архаичным рукописям, чем хоть на мгновение возьмут на себя ответственность и примут разумное решение. В Ордене не должно быть запрета на любовь.

Он мог говорить часами, не теряя нити повествования, не запутываясь в собственных идеях, доводах и фактах, и время текло в таких случаях незаметно. Но сегодня его было катастрофически мало, оставалось около двух часов до рассвета, когда графу следовало собираться в космопорт, и, вполне вероятно, именно поэтому он замолчал. Последняя фраза была одной из его излюбленных, с тех самых пор, как Квай-Гон восхищенно взглянул на него в первый раз около года назад, и она провокационно повисла в воздухе.

Однако обычно упрямый Квай-Гон на сей раз не стал спорить. Он считал, что Йода прав и не следует нарушать устоявшихся обычаев, и в то же время видел несомненную привлекательность логики графа. Их спор не продолжился только по одной причине.

Оставалось всего два часа, два часа до отлета на проклятый Энсион, а единственным, что падаван чувствовал совершенно точно, была нежность. Восхищение и неуверенность, и тяга, и опьянение происходящим с ними. Он знал, что все предопределено течением Великой Силы, а поэтому со спокойным сердцем поддался искушению. Если им суждено сейчас разлучиться – не страшно, возможно, не так далеко в будущем им приведется встретиться вновь. Приподнявшись, он тихо подобрался к желанному теплому телу, осторожно обнял его и стал проверять, сколько поцелуев хватит, чтобы оставить споры в прошлом. Оказалось не так много.



***



В следующий раз они встретились спустя несколько месяцев. Весть о возвращении графа разнеслась по Храму довольно быстро, и все-таки Квай-Гон был удивлен, как его пульс участился, когда он неожиданно увидел того в черном дорожном плаще посреди Холла Света. И они улыбнулись друг другу, как будто расстались только вчера, поздоровались, кивнув осторожно, и даже Дуку не язвил по поводу этого строгого приветствия. Быть может, он чересчур устал после долгого перелета, возможно, чересчур спешил доложить о завершении задания Совету… Конечно, он, возможно, был так же рад увидеть его и просто не смог испортить момент.



***



Наслаждение.

Ослепляющее наслаждение и близость, и зависимость, и опьянение происходящим с ними, снова здесь, в комнате графа - опьянение чудом, которое нельзя было бы назвать иначе, чем любовь.

Неспешные, долгие ласки, а поэтому еще сильнее отдающиеся в самом сердце. Как будто не было разлуки. Темные глаза светились восторгом от того, что они наконец снова вместе, и Квай-Гон чувствовал то же самое.



***



- Пока мне там нечем было заняться и дела шли сами собой, я изучил нашу обширную библиотеку, а точнее – ее часть, посвященную истории Ордена, которую перед отлетом скопировал себе. И знаешь, все обстоит совершенно невероятно! Методы, укоренившиеся у нас как обязательные, никуда не годятся. Там есть масса ошибок. Полагаю, стоит произвести реформу и в первую очередь реорганизовать Совет.

- Ты внес предложение?..

- Да, но они рассматривают его слишком медленно.

- Знаешь, Дуку, учитель всегда приводит тебя в пример, стоит нам приняться за древние науки. Он сетует, что мне не хватает выдержки…



***



Осторожность.

Чуткая осторожность и забвение, и желание, и блаженство от того, что он рядом. Поцелуи, горячие губы, твердые руки, тонкий аромат духов и коктейля Ардизо.

- Квай-Гон, - голос насыщен эмоциями, главная из которых – мучительная надежда убедить, заставить понять. – Это действительно нужно! Мы… мы изменим структуру организации Ордена, и она станет намного лучше, эффективнее, разумнее. Члены Совета упрямятся из принципа, они даже не разобрались в проблеме! И потом, мы не можем скрываться вечно. Пусть даже учитель в курсе, но других нам приходится бояться как огня, а это глупо, глупо…



***



Беспокойство.

Душераздирающее беспокойство и страх, и попытка заслониться от того, что видно в линиях Силы яснее, чем в раскрытой книге. И все-таки это нельзя назвать иначе, чем любовь.

Сквозь витражи просвечивало утреннее солнце, в Храме стояла тишина, только журчала вечно бегущая вода. Квай-Гон был в комнате один, он не мог успокоиться, не мог уснуть и пришел сюда, чтобы сбежать от тревожных мыслей. Здесь он чувствовал течение Силы отчетливее, чем где-либо, и наконец нашел внутреннее равновесие, нарушенное уже давно.

- Доброе утро, учитель.

Он легко засек его приближение, ничуть не удивленный, находясь за гранью подобных эмоций.

- Привет тебе, падаван. Радостно мне найти тебя здесь. – В голосе магистра слышались нотки искреннейшего одобрения, но и они не преодолевали сейчас барьера медитации.

Квай-Гон вздохнул и открыл глаза, повернувшись к окну спиной. Йода неотрывно наблюдал за поднимающимся солнцем.

- Это признаки Темной Стороны? – слова сложились сами собой, и было странно почувствовать их на языке, в воздухе, даже в сознании.

- Нет, конечно… пока нет. Но дорога к ней… - Стены, увитые цветущими стеблями, благоухающие, живые, настоящие. – Теперь все видишь ты.

И действительно, все было как на ладони, очевидно и единственно верно, и от этого как будто стало легче.



***



Боль.

Тупая боль, но от нее можно отрешиться, нужно только немного напрячься и перейти на уровень, куда не проникают ощущения вроде такого. Но Квай-Гону доставляет удовольствие чувствовать, даже хотя бы ее. В конце концов, это любовь.

- Ты сошел с ума. – Пораженный, неверящий, хриплый голос, побелевшие губы. – Ты не можешь всерьез думать так! Я джедай и не хуже тебя знаю Кодекс, я следую ему неотступно!

Падаван – бывший падаван магистра Йоды, – которому только что отстригли косичку, грустно смотрел на искаженное страданием лицо, на отражение своего смятения. Волосы свободно рассыпались по его плечам.

- Я действительно рассчитал, что моя схема эффективнее! Я забочусь о других и руководствуюсь интересами их блага!

И Квай-Гон почти верил ему в тот момент, потому что Дуку говорил чистосердечно. Если бы не тень в его глазах, тень, которую так просто было узнать, даже ни разу не видев, Квай-Гон, возможно, не сдержал бы данного учителю слова.

Но, когда граф сжал его в своих объятиях, прерывисто повторяя «люблю тебя», он уже был готов к этому. И отвечал, что знает, и любит, - и все было правдой, но это ничего не меняло, расставание стало неизбежным, и Квай-Гон смирился с ним. Он был уверен, что все предопределено течением Великой Силы. Сейчас им следует разлучиться, а будущее слишком туманно, чтобы угадать его.



КОНЕЦ

---

"Стреляющие звезды" - для solinary

[Andrew_Clean]

Стреляющие звезды

Автор: Andrew Clean

Пейринг: Люк Скайуокер/Биггс Дарклойтер, Люк Скайуокер/Хан Соло

Жанр: ангст

Рейтинг: R

Предупреждение: насилие

Примечание: Действие происходит между событиями 4 и 5 частей. В тексте использованы отрывки из новеллизированных «Звездных войн».

Написано для solinary, которая хотела: слэш. Вейдер/Люк (предпочтительно) или Хан/Люк. Жанр любой, кроме death-fic. Рейтинг любой.

Поскольку Вейдер для меня был неприемлем в любом случае, получился второй пейринг.



читать в комментах

---

Impossible Fantasy by Jaxmari

[Uxia]

Автор: Jaxmari

Название: Невозможная фантазия

Переводчик: Uxia

Бета: That French Girl

Пейринг: Энакин/Оби-Ван

Рейтинг: R

Предупреждения: Сексуальные фантазии несовершеннолетнего.

Саммари: Дарт Вейдер вспоминает о маргаритках и невозможных фантазиях...

Дисклаймер: В случае, если вам не понятно – я не Джордж Лукас, поэтому ничего с этого не имею. Просто играю в его песочнице, пока меня из неё не выставили. Денег не получаю, всё только ради собственного развлечения.

---

Перевод для Hilla_Lilla!

[Воздушный змей]

Название - Coralie

Автор – Amy Fortuna ([email protected] )

Перевод - k

Пэйринг – Оби-ван/Энакин

Рейтинг – NC-17

Жанр – романс

Дисклеймер – Все принадлежит Дж.Лукасу

Summary: Энакин решает сыграть в совращение. Но иногда, когда хочешь соблазнить когто-то, сам оказываешься в ловушке.

Фик переведен для Hilla_Lilla

---

Your Dream Date Awaits! by Hilary

[JiJi.]

Автор: Hilary (padawanhilary @ gonwan.com)

Переводчик: Келси

Бета: у меня нет беты

Пейринг: Оби-Ван/Квай-Гон

Рейтинг: PG-13

Разрешение на перевод:запрос автору был послан дважды,ответа пока получено не было)

Disclaimer:не моё,не претендую

Предупреждение:

1.это просто перевод,ни для кого и не по заказу. Сначала я планировала перевести кое-что другое,но потом натолкнулась на эту вещь и она пришлась мне по душе гораздо больше) Надеюсь,вам тоже понравится.

2.можно считать,что это мой первый перевод,поэтому прошу благосклонности,да .





Квай-Гон растерянно моргнул,когда на экран выскочило это сообщение. Отвратительно яркое,с изображениями летящих куда-то красных конвертиков, оно гордо воззвещало:

"Cотни Свиданий Вашей Мечты ждут вас прямо сейчас."

Всё это действо сопровождала люьщаяся из комм-спикеров глупая мелодия.



-Что это? - спросил лежащий на софе Оби-Ван,отвлекаясь от чрезвычайно сложной трёхмерной логической задачки,которую он решал для Курса Эргономики.



Квай-Гон раздражённо фыркнул:

-Реклама. "Позвольте свои мечтам сбыться! Зарегестрируйтесь прямо сейчас и примите участие в свободной бесплатной акции!" Это служба знакомств.



Падаван саркастически улыбнулся и переключил внимание на задачку.

Дотошная музыка не затихала и он вновь поднял голову,пристально посмотрев на Квай-Гона.

-Ты что,читаешь этот бред?

Квай-Гон взглянул на Оби-Вана через плечо:

-А что в этом такого? Может быть,мне действительно стоит почаще выбираться куда-нибудь. Встречаться с кем-нибудь.

-Встречаться с кем-нибудь?

Резко развернувшись от дисплея назад,Квай-Гон одарил ученика таким прохладным взглядом,что тот поспешил поскорее вернуться к своей логической задачке.

************

-Встречаться. С кем-нибудь, - поделился Оби-Ван с зеркалом,задумчиво рассматривая свою падаванскую косичку, - Зачем ему это?



Его учитель заслуживал кого-то очень особенного,и вот служба знакомств тут была совершенно некстати.

Как унизительно. Как не по-учительски.

Квай-Гон ведь мог заполучить кого угодно. Высокий,мускулистый,сильный,с великолепными волосами и невероятными синими глазами...



Мрачно вздохнув,Оби-Ван снова уставился в зеркало, тщательно изучая своё лицо. Весьма привлекательный в свои 23 года, он всё равно прекрасно знал,что был бы последним, с кем его Учитель стал бы встречаться.

И вдруг,подумав о Квай-Гоне,сидящим за одним столом с какой-нибудь блондинкой - или брюнеткой - с чувственным голосом, он ощутил приступ колючей ревности.



-Ты его падаван, - нахмурясь, пробурчал он себе под нос, и дёрнул пару раз за косичку, - Он никогда не станет думать о тебе в этом смысле.



Мрачный и насупленный,Оби-Ван одел тунику,заканчивая и без того затянувшийся процесс одевания и уступил ванную комнату учителю.

*************



Квай-Гон ещё раз посмотрелся в большое напольное зеркало ,оценивая свой внешний вид,а затем вернулся в гостинную. На его губах играла улыбка.

-Ну,как я в этом смотрюсь? - он слегка приподнял руки.

-Очень хорошо,учитель, - равнодушно отозвался Оби-Ван,рассматривая тёмно-серый костюм двойку из гладкого материала.

"Лжец. Он выглядит просто потрясающе. Очень сексуально"



-Это новый костюм? Ты смотришься в нём очень привлекательно и очень респектабельно.

Улыбка Квай-Гона стала ещё шире:

-Спасибо,падаван. Чтож,отлично,мне уже пора,я не должен опоздать. Наш ужин начинается в семь.



Оби-Ван кивнул,не в силах оторвать взгляд от учителя,одетого в новый великолепный костюм.



И уже выходя из комнаты,Квай-Гон сказал три слова,услышать которые Оби-Ван боялся больше всего на свете:

-Не жди меня.

**************



Оби-Ван сидел в гостинной на софе,скрестив ноги, и при свете одинокой ночной лампы корпел над своей логической задачкой.

И нет,она всё ещё не была закончена. Плевать,что он нашёл для неё уже как минимум два решения,плевать,что он догадался даже до третьего. Плевать,что он вдоль и поперёк изучил её основной принцип. Если нужно,то он изучит его вновь и придумает ещё с десяток решений.



Дверь осторожно скрипнула и в его животе все перевернулось.





"Ну пожалуйста,я умоляю,пусть он будет один,пусть вернётся один,я не выдержу,если он приведёт кого-нибудь с собой..."



-Великая Сила,Оби-Ван, уже почти утро! - бодро возвестил Квай-Гон,появляясь из прихожей.

Оби-Ван изо всех сил старался выглядеть равнодушным,но не мог. Он бросал пристальные взгляды за спину Квай-Гона,в попытке высмотреть кого-нибудь и надеясь одновременно,что никого он там не увидит.



-Да,учитель, - уже более спокойно произнёс он,с радостью поняв,что Квай-Гон вернулся без сопровождающих.

Потом он кивнул головой в сторону задачки, - Это всё из-за неё. Хочу придумать как можно больше решений,чтобы получить высокий балл за эргономику.



Квай-Гон с пониманием кивнул и уселся рядом с Оби-Ваном.

-Тебе мало света для такой кропотливой работы, - мягко произнёс он. Оби-Ван был уже взрослым и не нуждался в подобных замечаниях,но всё равно кивнул в знак согласия.

-Ды,ты прав,учитель, - произнёс он и слегка наклонил лампу в нужную сторону.

И задал вопрос,терзающий его уже довольно долгое время:

-Ну...и как прошло твоё свидание?



Взгляд Квай-Гона вдруг стал каким-то странным и слегка отрешённым и в животе Оби-Вана вновь всё перевернулось.



-Было весьма неплохо, - сказал учитель,- У неё милая улыбка и великолепное чувство юмора. Мы сидели в ресторане и долго болтали.



Оби-Ван улыбнулся про себя:

-Но....?



Учитель нахмурился и осуждающе покачал головой:

-Она постоянно хотела прикоснуться ко мне. Я чувствовал себя немного неудобно, - он вздохнул и пожал плечами, - Но в целом вечер получился на славу.

Оби-Ван почувствовал страннное разочарование, его учитель,похоже,тоже ощущал нечто подобное.

-Сожалею,учитель. Наверно, вся эта служба знакомств просто не слишком удачная идея.



-Ну почему же? Я не слишком-то и расстроен. Послезавтра у меня будет другое свидание.



-Другое? - пробормотал Оби-Ван и в его животе вновь всё перевернулось, вот уже в который раз за последние десять минут.



Квай-Гон кивнул,а потом произнёс:

-Ну ладно. Я пойду спать.

Он открыл было рот,чтобы посоветовать своему падавану тоже отправиться в кровать-ведь разве у него нет занятий с утра? -но потом передумал.

"Не буду приставать к нему с советами. Он уже взрослый и сам знает,что ему делать"-мысленно вздохнул Квай-Гон.



Но Оби-Ван только и ждал,когда Квай-Гон зайдёт к свою комнату. Тогда он быстро погасил лампу и тоже отправился в постель.

**************



-Попытка не пытка,Оби-Ван. Попробую снова,- улыбнулся Квай-Гон,поправляя тёмно-зелёный жакет, - Пожелай мне удачи, - добавил он и вышёл в прихожую.

-Удачи- отозвался Оби-Ван,разрываясь между противоречивыми чувствами доброжелательности и надежды,что всё получится также,как в прошлый раз.



Квай-Гон вернулся несколько часов спустя и Оби-Ван,оторвавшись от своей задачки,снова незаметно окинул взглядом пространство за спиной учителя.

Похоже,что и сегодня беспокоиться ему не очем.

-Привет,учитель. Ну,и как все прошло?





-Весьма неплохо. Он был очень даже ничего,красивые зелёные глаза, - Квай-Гон вздохнул, - Но нет.



-Ох, - Оби-Ван прикусил губу,чтобы не выдать радостного волнения, - Мне жаль,учитель.

Он сделал паузу,а потом спросил с опаской:

-Попытаете удачу ещё раз?



Учитель улыбнулся:

-Думаю,да. Период акции продолжается до конца месяца.



-Ох...

*******************

Квай-Гон вертелся перед зеркалом:

-Мне заправить рубашку внутрь или выпустить её наверх? - спросил он у Оби-Вана,который лежал на кровати на животе,оперевшись на локти и болтая ногами в воздухе.

-Выпусти наверх, - посоветовал Оби-Ван,-Так смотриться моднее.

На самом деле он просто не хотел говорить учителю,что новые штаны сидят на его бёдрах так замечательно,что лично Оби-Вану будет гораздо спокойнее,если рубашка будет прикрывать его упругую совершенную...



-А что мне сделать с волосами? Распустить их или...?

Оби-Ван отрицательно покачал головой:



-Оставь как есть. Ты же ненавидишь,когда они распущены.

Но на самом-то деле Оби-Вану не хотелось говорить,что с распущенными волосами учитель смотрится очень привлекательно и его лицо...



-А что думаешь насчёт этих ботинок? - Квай-Гон потряс в воздухе парой корчиневых ботинок,сделанных из какой-то мягкой слегка блестящей кожи.



-По-моему,у них слишком высокая подошва. - сказал Оби-Ван, про себя думая,что на самом-то деле именно эти ботинки смотрятся просто отлично,поэтому будет лучше,если Квай-Гон не будет их одевать,ведь его ноги в них выглядят такими....





Я так устал от всего этого процесса одевания, - замученно пробормотал Квай-Гон, - И у меня такое ощущение,будто я потратил время впустую.



-Но ты выглядишь очень мило,учитель.

"Мило? Мило!?" - простонал про себя Оби-Ван.

Он с трудом сдержал вздох,стараясь не думать о том,как привлекательно выглядит его учитель без всех этих джедайских плащей и туник.



-Чтож,новый вечер,новая попытка, - бодро провозгласил Квай-Гон одевая пиджак, - Думаю,что когда я вернусь домой,ты как раз будешь придумывать для своей задачки двадцатое решение.



-Двадцатьтретье, - сухо произнёс Оби-Ван,- Из-за ошибок мне семь раз приходилось начинать с начала.



Квай-Гон усмехнулся:

-Наверно,твоя задачка каким-то образом связана с моей личной жизнью, Оби-Ван. Ошибаться и начинать сначала. Совсем как у меня.



В животе Оби-Вана опять всё перевернулось.

**************

Спустя всего час Квай-Гон пришёл домой,опять один.

-Учитель? - спросил Оби-Ван.

-Замечательный человек. Очень умный, - вздохнул Квай-Гон, - увлекается астрофизикой. Вы с ним нашли бы о чём поболтать.

-Да,наверно, - соврал Оби-Ван.

Квай-Гон устало провёл рукой по лицу:

-Чего-то в нём не хватало...

-Чая,учитель?

Квай-Гон удивлённо взглянул на ученика:

-Не хватало чая?

-Да нет же. *Ты* хочешь чая?

Квай-Гон присел на софу.

-Было бы очень любезно с твоей стороны.

************

Вечер за вечером Оби-Ван продолжал наблюдать одну и ту же картину: его учитель, безупречно одетый и причёсанный,с яркими,сверкающими надеждой глазами уходил на очередное свидание.

И ночь за ночью он возвращался всё более растроенный,но тем не менее надеящийся на удачу в следующий раз...



-У неё прекрасные мягкие волосы такого замечательного каштанового оттенка, -вздыхал он - Но разговаривать с ней совершенно не о чем.



-Он был чересчур импульсивный. По-моему,моя безэмоциональность пришлась ему не по душе.

-Он великолепно разбирается в политике и дипломатии,а что касается всего остального,то разговор получился немного суховатым...



-Она говорила,что не любит поэзию,но весь вечер мы только о поэзии и разговаривали.



Оби-Ван был откровенно разочарован. Все эти люди были такими разносторонними и непохожими друг на друга,но ни один из них не подходил для Квай-Гона.

Он думал,что может быть,перестал бы так глупо надеяться на что-то,появись у Квай-Гона кто-нибудь. Но этого не происходило.



И в данный момент Квай-Гон был в своей комнате,подбирая одежду для очередного свидания.



"Великая сила,это самый длинный месяц в моей жизни" -пожаловался сам себе Оби-Ван. Наконец Квай-Гон вышел из своей комнаты и ученик с недоумением окинул его взглядом.

Учитель был босиком, одет в простые домашине штаны и майку,волосы собраны как обычно,а на лице виноватое выражение.



-Но...я думал... - начал Оби-Ван в замешательстве. Квай-Гон вдруг подошёл к софе,опустился перед падаваном на колени и серьёзно посмотрел ему в глаза. Замешательство Оби-Вана сменилось лёгким испугом.





-Я не одевался для свидания, - пояснил Квай-Гон,его голос звучал грустно и подавленно, - Я просто собирался духом,чтобы выйти сюда и...о Сила...ладно Оби-Ван,я прошу у тебя прощения.



Оби-Ван нахмурился, - Просишь прощения? За что,учитель?



-За то,что пытался найти тебе замену.

Моргнув,Оби-Ван потрясённо выдохнул:

-Найти мне замену?



Квай-Гон вздохнул:

-Весь этот месяц,Оби-Ван я встречался с людьми. И весь месяц всё шло наперекосяк. Все эти люди были очень милыми и привлекательными,но было в них что-то,что постоянно отталкивало меня. И... - он глубоко вдохнул, - Благодаря всему этому я понял наконец,кого же именно я искал.



-И...кого же? -прошептал Оби-Ван. Он вдруг понял,что его сердце выскочит из груди, если Квай-Гон сейчас же не перестанет смотреть на него так.



-Кого-то вежливого и остроумного. Кого-то,кому нравиться астрофизика и не нравится поэзия. Кого-то с зелёными глазами и мягкими каштановыми волосами.Того, кто постоянно волнуется по поводу и без и....



Мягкий,нежный поцелуй и слегка неуклюжие руки Оби-Вана на затылке учителя,заставили того замолчать.



Когда поцелуй завершился,Квай-Гон улыбнулся и добавил:

-...и того,кто делает самый вкусный чай.



Конец.

************



Вот так. Это конец.

Буду рада конструктивной критике и вообще,отзывам.

И ещё я была бы рада,если б кто-нибудь вдруг захотел поработать у меня бетой и отбетить рассказ.

Так как думаю,что без ошибок тут всё равно не обошлось.

---

"Полет над гнездом пустынной чайки" - для Andrew_Clean

[Сехмет]

Автор: Сехмет ([email protected])

Название: Полет над гнездом пустынной чайки

Пейринг: Квай-Гон/Оби-Ван, упоминаются прочие

Жанр: мелодрама с ангст-элементом

Рейтинг: NC-17

Предупреждения: канонопопирательные AU и ООС, упоминается физическое насилие, жесткое насилие над личностью, упоминается изнасилование и сомнительное согласие, упоминается смерть персонажей. Постмодернизм

Дисклеймер: права на все у Джорджа Лукаса, Ричарда Баха и Кена Кизи. Возможно, кто-то усмотрит прямой плагиат с Бэнкса – от него тоже отрекаюсь. Я, в любом случае, просто бедный кролик.

Маленькая авторская просьба: я понимаю, что данный фик – «кошмар и ужас, день чудесный». Но я очень прошу, господа, не надо перехода на мою личность. Не пишите «Сехмет, я не ждал(а) от тебя подобного непотребства», пожалуйста. Лучше напишите «аффтар, убей сибя!».

Мне и так стыдно.





По заявке Для Andrew_Clean:

Оби-ван в боттоме, слэш. Желательно жесткий рейтинг.











ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ ПУСТЫННОЙ ЧАЙКИ



Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,

И я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.

Мне хочется плакать от боли или забыться во сне…

Где твои крылья, которые так нравились мне?



Где твои крылья, которые нравились мне?

Где твои крылья, которые нравились мне?



«Наутилус Помпилиус»





I.



Никто не знает, как на Татуине появились пустынные чайки – желто-серые птицы, с круглыми головами и чуть изогнутыми клювами. Известно было только, что их завезли с другой планеты, много сотен лет назад. Собственно говоря, пустынные чайки – даже не чайки, просто похожи, особенно когда низко летят, чуть касаясь левым крылом, золотистых от заката, волн песка.

Пустынные чайки живут крупными колониями, на помойках и возле стоянок тускенцев, питаясь мусором и падалью. А самих чаек едят бедняки и рабы. У этих птиц жесткое мясо – потому, что большую часть своей жизни они проводят в боях за пищу и полетах, но, если как следует проварить, они вполне съедобны.

А если пустынной чайке отрезать крылья, она, истекая кровью, побежит по песку, пытаясь взлететь, мягкие перья, покрывающие бока, будут сыпаться, закрывая собой четырехпалые следы. Такая птица не убежит далеко. Они умирают – не от потери крови и не от усталости. Пустынные чайки сильные, некоторые могут, в песчаную бурю, идти сотни миль, волоча за собой сломанные крылья, кости которых – они верят – непременно срастутся, если только удастся добраться до гнезда. Нет, не от простой физической боли и слабости. Они умирают, поняв, что больше никогда не смогут летать.

В неволе не размножаются. Очень немногие особи живут в зоопарках дольше пяти лет, хотя на Татуине встречаются отдельные экземпляры старше пятидесяти.



* * *



«Этот самец татуинской пустынной чайки живет в нашем зоопарке уже шесть лет» – гласила пометка рядом с клеткой.

Птица, обычно сидевшая под самым потолком, спрятав голову под крылом – обрезанным и не подходящим для настоящего полета, выглядела настолько жалкой и усталой, что у некоторых посетителей наворачивались на глаза слезы.

«Это бесчеловечно, – говорили они. – Скорее бы эта птица умерла».

«Но он же надеется, что когда-нибудь его освободят! – замечали другие, те, что считали себя мечтателями и поэтами. – Разве это не прекрасно? В нем больше надежды, чем во многих людях».

А чайка сидела неподвижно, лишь иногда поглядывая своими утомленными серыми глазами на тех, кто с удивлением читал справочную табличку:

«Оперение – желто-серое; глаза – светло-синие или голубые».





II.



за несколько лет до этого



Джедай провел рукой по волосам бывшего ученика. Шрамы от швов – четкие, грубые, так бросались в глаза… Следы кощунственной операции, плотная белесая граница, которая навсегда отрезала юношу от Силы… да и от самого себя.

«Отрезала» – точное и жестокое слово. Слишком точное.

– Почему? – слова сами срываются с языка, отчаянно хочется плакать – безупречная выдержка отказала, осталось только странное, смутное желание оставаться таким же, каким ученик знал его прежде. Как будто это может хоть что-то изменить.

– Почему, Оби-Ван?

Раб, услышав свое имя («Имя свое он помнит полностью, хотя мы называем его просто ‘Оби’, так короче и больше ему подходит…» – вспоминаются слова сопровождающего), поднимает глаза, глупые, по-скотски послушные… и совсем не голубые, как были раньше, а серые. Разве глаза могли изменить цвет от того, что с ним сделали?

– Вам что-то нужно от меня, господин?..

– Нет, ничего…

«Ничего из того, что ты можешь сделать».

Слеза все-таки выскользнула из глаза, и поползла по щеке, чуть задев седой край левого уса. Квай-Гон положил руки на плечи Оби-Вана и притянул его к себе. Бывший ученик послушно скользнул в объятья, готовый к ласкам, как к повседневной работе, и джедай припал губами к теплой коже его лба. Это не был отческий поцелуй наставника – ведь Кеноби-падавана не было в живых уже четыре года; не был этот поцелуй и поцелуем любовника – ведь один раз, это все равно, что никогда.

Поцелуй раскаянья. Поцелуй того, кто уже ничего не сможет исправить.

«Слишком поздно что-нибудь исправлять», – мысленно добавил Квай-Гон.

На глаза ему снова попался шрам. Эта часть шва, полускрытая короткой челкой, была сделана старательно и аккуратно, должно быть, что бы вид раба не пугал гостей. Если не вглядываться, ее даже можно было принять за морщину, преждевременно рассекшую лоб молодого человека.

Череп вскрывали дважды, во всяком случае, так сказал тот… «доктор».



«Насколько точна эта информация?» – это была всего лишь последняя попытка получить хоть толику той надежды, что наполняла его еще утром.

«Я сам сделал обе операции, – в ответ – усмешка, скривившая широкие бескровные губы. – А Вы думали, почему меня зовут ‘доктором’?»

И ключи от красной двери звякнули в пальцах протеза. Протезы. Сплошные протезы, «доктор» – один огромный протез, культи ног чуть свешиваются с подноса, на котором он сам себя несет. Левая сторона черепа – толстая металлическая пластина… Не потому ли он резал чужие черепа, что его собственный оказался таким хрупким?

«Доктор» попал в страшную аварию на татуинских гонках – что бы не дать победить противнику, он спровоцировал катастрофу, и сцепившиеся кары превратились в один огромный пламенеющий шар. Так говорят нищие и проститутки в мос-эйслевских барах.

После того, что случилось четыре года назад, ходили похожие слухи. «Просто тому повезло. А этому… как его… Скайуокеру – нет, вот и все дела. Да даже выживи он, как Док – все равно у его матери не хватило бы денег на то, что бы собрать сынишку по кусочкам, как это сделали с тем». По кусочкам. Многие погибали на татуинских гонках, но почти никто – вот так, страшно и гордо.

Квай-Гон хорошо помнил день смерти Анакина Скайуокера: было ужасно жарко, и длинные волосы раздражающе кололи вспотевшую шею. Зрители гудели, в предвкушении результата гонки, и денег, которые они получат, когда их фаворит первым пересечет финишную линию последнего круга. В горячем душном воздухе, насыщенном крошечными песчинками, витало предчувствие чего-то такого.





III.



за четыре года до этого



– Похоже, Себулбе будет непросто выиграть эту гонку, – заметила левая голова комментатора. – Юный Скайуокер сегодня в ударе. Не смотря на мелкие неполадки, он практически догнал своего основного соперника!..

– Да, трасса сегодня пустеет с просто фантастической скоростью, если так и дальше пойдет, то у финиша мы увидим всего один кар.



«Я никогда не видел такого кошмара, – скажет потом один из свидетелей. – Кары часто разбиваются, но… не так же!»



– И еще неизвестно, чей. Посмотрите – Скайуокер выходит вперед. Если он сможет удержать такой темп, то…

– О, у него все равно просто нет шансов. Его машина уже практически развалилась – вряд ли он дотянет до финиша.

Вторая голова комментатора улыбнулась, глядя на кипящую толпу, жадно впившуюся в переносные дисплеи.

– В любом случае, сегодняшний день сулит кому-то немалую прибыль.

Раздался звук, похожий на близкий раскат грома.



«…От них обоих осталась только маленькая обгоревшая ключица и пара бусин, вплавившихся в песок»



И тут все вокруг смолкло. Тишина царила всего какую-то секунду, после чего, возмущенные и удивленные крики насытили воздух целой бурей эмоций.

Шми – слишком изнервничавшаяся заранее, что бы доверять своему материнскому чутью – лишь испугано озиралась, пока по экрану, который сжимали ее руки, ползли серые нити помех. Кровь отхлынула от ее лица, сделав смуглую кожу болезненно бледной.

– Черт, он сделал это нарочно! – вклинился в гул зрительской толпы голос комментатора. – Дайте повтор!



«…Зрители, сделавшие ставки на Себулбу, были в ярости. Они в одночасье потеряли целые состояния»



Помехи ушли не сразу, какое-то время черно-серые полосы еще закрывали изображение, но, затем, внезапно – слишком внезапно – исчезли.

Дисплей выпал из разжавшихся пальцев женщины, и брызнул от удара сотнями прозрачных осколков и искр.

– Повторите еще раз. Зачем Скайуокер это сделал?..



И под сотнями взглядов снова заскользили по экранам два кара – на этот раз – очень медленно, что бы публика сумела разглядеть все детали. Слабая вспышка в левой части машины мальчика – судя по всему, замыкание стабилизатора… начинает валить черный дым, и кар медленно наползает на идущий следом. Дыма становится все больше и больше, возгорание выходит наружу, вырываясь из-под отпадающей обшивки. Оранжевый кар пытается уйти от столкновения, нырнув в сторону, но тщетно – даже сквозь дым видно, как рука мальчишки выворачивает штурвал вправо, не оставляя фавориту гонки никаких шансов.



«Нет, сегодня Себулба не победит. Я клянусь», – сказал Анакин перед самым стартом, и в голосе его была какая-то совершенно недетская серьезность.



Небольшой взрыв в правом крыле выводит из строя двигатели, и кар Скайуокера, сцепившийся с каром Себулбы, кубарем катится назад, сгорая, точно астероид, врезавшийся в плотную атмосферу планеты. Анакин уже мертв, его отделившаяся от тела рука все еще сжимает штурвал, по одежде пляшут язычки пламени…

Вспышки белого света – одна, и почти сразу же за ней – вторая, поглощают машины, и в небо взмывает огненный столб, уносящий в себе куски плавящегося металла и стремительно горящие тела…



Повтор закончился, и из толпы послышались отдельные голоса, требовавшие снова показать эти кадры – то ли что бы убедиться в том, что Себулба мертв, то ли просто потому, что вид смерти доставлял им удовольствие.

– Прокрутите еще!

– Да продолжите же трансляцию!

И в этих криках потерялся тихий плач Шми. Она закрыла лицо руками и согнулась, точно от внезапного удара в живот. Из-под ее ладоней текли, сворачиваясь в песке, слезы.

– Ани… о боже… Мой сын… он… он…



«Вы выдвинули моего раба на гонки – значит, Вы повинны в его смерти. За такое надо платить, – заметит спустя пару часов Уотто. – Так уж и быть – я согласен принять республиканские деньги».

У него найдется свидетель – мелкий работорговец Дадджал, его соотечественник, столь же невосприимчивый к попыткам вмешаться в ход его мыслей.



– Ани… мой мальчик… Вы убили его! – в глазах женщины – ненависть, самая подлинная и горячая, какая только может быть. – Будьте вы прокляты, чертовы джедаи…

Квай-Гон ничего не ответил ей, лишь посмотрел на синее татуинское небо, по которому плыли и плыли тонкие струйки копоти.

– Будьте вы прокляты…



* * *



Служанки торопливо выносили гардероб Амидалы – длинные платья собирали песок и жемчужины, падая с порвавшихся в спешке нитей, терялись в пыли. Сама королева, одетая сейчас так же, как и прислуживавшие ей девушки, стояла в стороне, равнодушно наблюдая за их работой.

Джинн опустился на песок в тени корабля – чуть менее горячий, чем тот, что еще ласкали жаркие шершавые руки лучей. Легкая головная боль – точно последствие тяжелых взглядов, которые слишком часто сегодня упирались ему в спину – не давала полностью погрузиться в медетавиный транс, что бы привести в порядок мысли и чувства.



«Моя думает, мы будем умирать здесь», – желтые глаза Бинкса – невинные и доверчивые – прожигают насквозь. Не скажешь ни «да», ни «нет».



Квай-Гон понимал, что все произошедшее – хоть и всецело его вина – немногим отдалило их от цели. Ведь сломанный корабль, который нельзя починить, это ненамного больше, чем ничего. Но из головы никак не шел погибший мальчик – такой маленький и такой гордый, не хотевший никому отдавать победу.



«Великолепно! – истерично засмеялся пилот. – Из-за Вас мы застряли на этой проклятой планете! Это именно то, чего я всю жизнь хотел!»



Почему-то он слишком верил в этого мальчика, был убежден в его победе… И поэтому сейчас все отвернулись от него, как от отнявшего последнюю надежду.



«Мой народ погибает, а я должна сидеть здесь, видимо, дожидаясь, пока за мной прилетит Торговая Федерация, – на уже обожженном до красноты лице королевы не отразилось ни одной эмоции, но руки сжались в кулаки. – Это чудовищно».



Мимо снова прошла одна из служанок, в руках у нее было черное платье, вышитое золотыми и темно-синими нитками. Длинный подол чуть касался земли, оставляя за собой неглубокую дорожку, похожую на след змеи. Белки глаз девушки были красноватыми, и отнюдь не от песка, хоть тот и проникал повсюду.



«Как Вы могли, учитель?..» – Кеноби пытался выглядеть спокойным, но на его нижней губе была глубокая бороздка от стиснутых челюстей – еще чуть-чуть и он прокусил бы ее насквозь.



Вслед за служанкой, оставляя нечеткие отпечатки каблуков, мгновенно наполнявшиеся новыми песчинками, взамен вдавленных, прошел Оби-Ван. И если в ее шагах чувствовались слезы, то в его – лишь разочарование.

Всего лишь разочарование. Самое болезненное из чувств.



«Значит, Ани погиб?» – черноволосый мальчишка, должно быть, кто-то из друзей Скайуокера, смотрел на Квай-Гона широко распахнутыми темными глазами, из которых катились слезы.



Джедай печально усмехнулся – все разочаровались в нем, а он не смог разочароваться даже в мальчишке, который был слишком горд, что бы проиграть.



«Вы убили его! Будьте вы прокляты, чертовы джедаи!..»



Запрокинув голову и закрыв глаза, что бы не обращать внимания на отказавшихся от предложенной помощи – «благодарю, Вы и так нам отлично помогли» – служанок, он снова попытался погрузиться в медитацию, но мысли о Скайуокере все не покидали его.



«Будьте вы прокляты!»



– Быстрее, быстрее!.. – нетерпеливо хлопнул в ладоши Уотто. – Я не могу ждать до вечера.

Осталось еще около десятка платьев, и служанки, переглянувшись, нырнули в ртутисто-гладкое, сияющее тело корабля. Спустя секунду, за ними последовала и сама королева.

Снаружи остались только мужчины и песок. Песок – под узкими манжетами, песок – на блестящем козырьке фуражки, песок – у основания длинной косички, песок – в усах и бороде.



«Будьте вы прокляты!»



Запасы пищи и воды, одежда королевы… Герметичные контейнеры и высящаяся на них гора ткани напоминали оставленный каким-то дикарями знак – «здесь есть вода», или, может быть, «здесь наша территория».

Или – «место охоты»?



«…прокляты…»



Низко опустившись к дальним барханам, над горизонтом пролетела пустынная чайка.





IV.



через четыре года после смерти Анакина Скайуокера



Полосатый, от просачивавшегося сквозь узкие окна света, коридор барака змеился, образуя нечто вроде двойной буквы «Z». Пол – довольно шершавый, но чистый – почти что полностью, точно на нем был ковер с густым ворсом, гасил звук шагов джедая.

«Наконец-то».

Впереди, вглядываясь в нумерацию красных дверей, ведших в комнаты рабов, медленно летел на, напоминающей поднос, платформе, сопровождающий – слуга Джаббы Хатта, калека, представленный как «Доктор». Металлическая пластина, покрывавшая его голову с одной стороны, пускала ослепляющие блики, когда на нее попадали лучи.

«Сколько времени прошло…»

– А что, джедаям уже можно иметь рабов? – неожиданно, не оборачиваясь, усмехнулся урод.

– Я приобретаю его не для себя.

«Слишком много. Может быть, это и не моя вина… Но прощать Оби-Вану придется меня».

Слишком долго велись споры о том, имеет ли вообще храм право выкупать рабов, тем более, рабов продавших себя самостоятельно, даже если те некогда принадлежали к ордену. Слишком долго определяли, на чье имя следует оформлять «покупку».

А потом искали. Кажется, даже дольше, чем слишком долго.

– Он ведь тоже был джедаем. Точнее, джедайским учеником, знаете? Забавно, а?

«Ужасно забавно».

– Наверное, интересно будете вы им помыкать… и наказывать, наверное, тоже будет непросто а? Вы, храмовники, ведь противники насилия…

Инвалид, чуть наклонив голову набок, вгляделся в номер, нацарапанный на одной из дверей. Судя по улыбке, снова посетившей его губы, это была именно та дверь, к которой они шли.

– …Впрочем, – добавил Доктор, – особых проблем с ним не будет. Он ведь прооперированный.

Заметив легкое замешательство, скользнувшее в глазах собеседника, сопровождающий пояснил:

– Лоботомия. В два приема – сперва слева и сверху, что бы не выкидывал всякие джедайские фокусы. А потом – пришлось по полной программе, потому, что упрямый был.

– Вы хотите сказать…

– Никаких вредных «признаков личности». Я бы даже сказал – никакой личности. Ему и в голову не придет бежать, или, скажем, сопротивляться, если кому-нибудь придет в голову приласкать его… понимаете о чем я?

Он залез в один из карманов своей робы и вытащил небольшой ключ, из металла того же оттенка, что и пластина на черепе.

– Ну так вот… принимать решения, и всякое другое, что для рабов не нужно – этого всего он не может. Знаете, почти всех рабов господина Джаббы рано или поздно оперируют. Впрочем, этого честно пытались довести до ума без скальпеля. Но не вышло.



– Насколько точна эта информация? – спросил джедай. Его голос был совершенно спокоен, но Доктор ощутил в нем какую-то тревогу. – Он действительно абсолютно недееспособен?

– Абсолютно точна. Я сам сделал обе операции, – сопровождающий усмехнулся, обнажив короткие, широкие зубы. – А Вы думали, почему меня зовут «доктором»? Я сам, лично, опытным путем, нашел идеальный способ проведения для таких операций, разработал несколько уникальных инструментов, определил участки лобных долей, которые отвечают за «контакт с Силой», как Вы это называете… И могу поручиться – данный раб прооперирован идеально. Другие не обслуживают гостей господина Джаббы.

Повернув ключ в замочной скважине, и, уже положив протез на дверную ручку, инвалид добавил:

– А все-таки странно, что он отдает Вам такого хорошего раба. Знаете, в этого самого Оби-Вана столько труда и терпения вложено – с ума сойти. Сильный был, сученок. Убегал трижды, что ли… да, точно трижды.



«Но он же может умереть там, в пустыне. Неужели не жаль потерять такого славного мальчика?»

«Нет, – задумчиво протянул хатт. – Он вернется. Он надеется на то, что его освободят».



Прервав секундную паузу, Доктор продолжил:

– В первый раз мы его даже наказывать не стали. Думали, так лучше будет – знаете, гостям господина Джаббы не нравится, когда им прислуживают рабы, расписанные синяками. Хотя, зря мы ему с рук это дело спустили, – усмешка, – глядишь, тогда бы не побежал во второй раз. Спустя всего две недели, кстати. Кто знает, как ему удалось выбраться из здания ночью… но он это сделал – факт. Вот уж после этого бегства мы его обработали как следует. Даже Биб позабавился, хотя, обычно, он до рабов не нисходит, но у этого уж больно задница симпатичная. Сами увидите. Я и сам бы с радостью, если б мог…

Квай-Гон прикрыл глаза и глубоко вдохнул, останавливая вспыхнувшее в груди, впервые за долгое время, чувство гнева. Какую-то секунду он был готов, не задумываясь, убить эту глумливую тварь, с наслаждением расписывавшую, как слуги «господина Джаббы» насиловали Оби-Вана.

«Но он ни в чем не виноват».

– А он выдирался. Еще как. Пришлось вколоть ему пару кубиков «прозрачной смерти».

«Он – всего лишь прислуга, только исполнитель. Он ни в чем…»

– После этого он довольно долго вел себя хорошо. Мы даже подумали, что выбили из него эту дурь, и он решил спокойно дожидаться своего учителя, который, по его словам, должен был обязательно за ним явиться. Но ничего подобного. Упорный он был… упорнее некуда. Знаете, как пустынная чайка. Через полгода опять попытался убежать… почти на неделю исчез, но мы его отыскали. Видать, он и вправду отчаялся дождаться того типа, который его на этой планете бросил, и решил засохнуть в пустыне. И как не загнулся, пока мы его искали – ума не приложу. Вот после того случая господин Джабба и сказал мне, что бы я его во второй раз «подрезал».

Доктор пожевал губами.

– Сперва я отказывался – рискованное это дело, во второй раз череп вскрывать, тем более что это не тот случай, когда можно надрезом обойтись… но господин настаивал, и я не смог отказаться – мне, знаете ли, тоже не больно хочется работы лишиться. Хотя, если бы он отдал концы во время операции – меня бы самого так прооперировали, что мало бы не показалось… – инвалид издал кряканье, видимо, изображавшее ироничный смешок, – уж больно этот паренек нравился многим друзьям господина Джаббы. Хотя, тогда он никому особо не давался, не то, что сейчас.

– Да… я все понял, – Квай-Гон коротко кивнул. – Может быть, Вы, все-таки…

– О, конечно, – снова улыбнувшись, Доктор повернул ручку и толкнул дверь.

За дверью была маленькая, темная – свет проникал лишь сквозь крохотное квадратное отверстие в потолке, и, казалось, от желтого потока, в котором плясала пыль, было только темнее – комната. На небольшой, вделанной в стену, койке, занимавшей половину комнатки, лежал, повернувшись спиной к двери и подтянув колени к груди, человек.

«Это он?..»

– Утро! пора работать! – коротко крикнул Доктор. Услышав эти слова, раб мгновенно сел в кровати, точно хорошо отдрессированное животное.

В полумраке комнаты казалось, что Оби-Ван не изменился ни на день с тех пор, как они расстались. Не хватало только длинной падаванской косички.

– Иди сюда.

Послушно кивнув, он встал и сделал два шага вперед. На миг его лицо попало в луч света, делавший тени глубже, и стал заметен тонкий шрам на лбу.

Он не узнавал.

– Поворачивайся спиной. Я хочу надеть на тебя ошейник.

Он не узнавал.

«Пожалуйста».

Безразличные серые – нет, не показалось, действительно серые – глаза равнодушно скользнули по бывшему учителю.

«Разве ты не понимаешь?»

…не узнавал.

«Ты мне нужен. Мне все равно, что они с тобой сделали, Оби-Ван. Ты должен узнать меня».

Черный капроновый ремень опоясал смуглую шею, и пряжка, чуть подпрыгивая на крупных переплетениях плотных нитей, заскользила мимо дырок ошейника – частых, не выстроенных по одной линии, проделанных, похоже, раскаленной спицей.

«Пожалуйста».

Блеск пряжки почти терялся в блеске протезов, и, казалось, калека просто пропускает плотную ленту сквозь пальцы.

«Пожалуйста».

– Многие теряют память после этой операции, – заметил Доктор, торопливо затягивая ошейник, – и он, конечно, не исключение. То есть, есть вещи, которые он помнит, а есть те, которые совсем забыл. Имя свое он помнит полностью, хотя мы называем его просто «Оби», так короче и больше ему подходит. Как мне кажется.

С момента пробуждения Оби-Ван так и не издал ни звука, только подозрительно косился на бывшего учителя. Заметив в глазах раба недоумение, инвалид взял его за подбородок, впечатав в загорелую кожу металл своего правого протеза.

– Господин Джабба отдает тебя этому человеку, Оби. Теперь он – твой хозяин. Понятно?

– Да.

Его голос тоже совсем не изменился. Если бы не безвольная интонация и такой же взгляд серых – о, Сила, как они могли стать серыми? – глаз, никто бы не сказал, что прошло четыре года. Четыре таких года.

– Видите же – я Вас не обманул. Хорошенький он, правда? – Доктор пристегнул к ошейнику карабин. Короткая улыбка. – Один из лучших рабов господина Джаббы. Не понимаю, с чего ему пришло в голову отдать его.

Он протянул джедаю синтетический жгут поводка. Квай-Гон быстрым движением намотал колючую желто-черную веревку на пальцы, но затем, раздумав, отпустил ее, позволив петле повиснуть чуть ниже поясницы раба, и взял Оби-Вана за руку. От неожиданного прикосновения тот вздрогнул, и снова посмотрел вопросительно.

– Удачи вам обоим, – сказал Доктор. На этот раз его улыбка была полна наигранной доброжелательности.

Квай-Гон коротко поклонился в ответ и направился к ведшей на улицу белой – единственной белой в здании – двери.

– А ведь он дождался… – сухо добавил инвалид, пристально глядя вслед удаляющимся фигурам.

Джедай обернулся.

– Вы ведь и есть его учитель, верно? – пояснил Доктор свою точку зрения. Лившийся сквозь узкие окна-бойницы, свет дробил его диагональными полосами, делая внешность этого человека-обрубка еще более противоестественной и жуткой.

Квай-Гон ничего не ответил, лишь сжал сильнее запястье бывшего ученика, и продолжил путь к выходу. Редкие в той части коридора лучи, цеплялись за его седые волосы, преломляясь в них, как в стеклянном волокне.

«А Вы здорово опоздали. Будь он в состоянии толком мыслить – он бы Вам этого никогда не простил» – хотел добавить Доктор, но те двое уже скрылись за поворотом, исчезнув в прохладной тени.





V.



за четыре года до выкупа Оби-Вана Кеноби из рабства



Их становилось все меньше и меньше.



«Скоро мы все исчезнем», – сказала Амидала. Кажется, это было вчера.



Они пропадали один за другим, просто уходили и не возвращались, всосанные густым мраком ночного Татуина сквозь зубы глухих глиняных зданий.

Пилот – вконец обезумев, просто убежал в темноту, хохоча и взрывая сапогами песок.

«Я нашел себе новую работу, королева. Извините», – сказал чернокожий и тоже ушел в ночь, на чей-то чужой корабль, державший путь к теплому электричеству Корусканта.

Это было еще до того, как они обменяли астродроида на право месяц ютиться в двух полупустых подсобках, стена между которыми пропускала каждый звук. А дроид им все равно был уже не нужен.

Потом – гунган: жара высушила его, как жабу, оставленную на песке жестокими любопытными детьми.



«Моя думает, мы будем умирать здесь» – так ведь он сказал?



И еще эта служанка, которая всегда была рядом с королевой – кажется, ее звали Падме. Они с Амидалой ругались весь вечер, а потом она выбежала наружу, плача, выкрикивая бессвязные, безадресные обвинения в том, что у нее украли судьбу, и скрылась где-то в замызганных переулках Мос-Эйсли.

А потом дни постепенно стерлись, оставив только вечера, когда покрытый тенью пол становился холодным. И уже никто не ждал, что храм пришлет кого-нибудь на помощь.

Должно быть, их сочли погибшими – корабль исчез, они так и не вышли на связь…



«Они просто не справились», – должно быть, сказал кто-то в совете.



Отчаянные сигналы, крики, попытки связаться с орденом при помощи Силы, терпели неудачу за неудачей – как будто Корускант потонул в черной дыре.

Или Татуин? может быть, они сами угодили в черную дыру, просто не знают об этом?



«Так бывает сплошь и рядом, джедаи погибают, это неизбежно».



Черный бархат ночного татуинского неба сиял яркими, низкими звездами. Ни единого облака – для них на этой планете слишком много песка и слишком мало воды.

Вода. Ее приносят служанки, в больших мутных бутылях… Нетрудно догадаться, чем девушки платят за нее. Их тела – единственный источник дохода. Но денег, добываемых таким образом – недостаточно.

Платья королевы проданы.

Запасы провизии проданы.

И из личного оружия остался лишь зеленый световой меч.

Что им остается продавать?

Разве что себя. Или друг друга.



Если бы удалось скопить – добыть любым путем – достаточную сумму денег для покупки хотя бы легкого «частного» корабля с «профанской» системой пилотирования – тогда…



Квай-Гон – и его ученик – проводили дни порознь, в поисках кого-нибудь, кто согласится, пусть и за небольшую плату, нанять джедая для выполнения любых хозяйственных работ. Но люди – и не люди – смотрели на него с ужасом и отвращением. Они говорили, что, раз уж двое гонщиков погибли из-за джедаев – значит, те прокляты.



«Будьте вы прокляты!»



И что оставалось? Разве что ходить по улицам, прося подаянья.

Но жители Татуина – как каменная глыба, как песок от горизонта до горизонта – бессердечны и упрямы. Просьбы и мольбы, гипноз, психотехника – все отскакивало от них, точно железные шарики от параллельно заряженного магнитного поля. Бесполезно выпрашивать деньги или работу – не говоря уж о кораблях – у местных людей. Он ведь пытался – не смотря на то, что считал это воровством – все равно пытался. Но здешние торговцы насквозь протерты жаждой наживы, можно даром получить старую кружку из легкого металла, но чем дороже предмет – или чем дороже его можно продать – тем меньше шансов уговорить его обладателя добровольно расстаться с имуществом.

Никто из татуинцев не отдаст свой корабль джедаям. Тут не справился бы и магистр Йода.

Проклятый замкнутый круг. Больше нет ни выхода, ни входа, только две каморки с шершавым полом и тонкой стеной, ровно такой толщины, какая необходима для того, что бы не видеть, как Амидала и служанки занимаются любовью, скользя гладкими руками по нежной коже друг друга и шершавой поверхности пола.

Квай-Гон слышал их стоны каждую ночь. Что ж. Чужие теплые тела – лучшее утешение, когда заперт в клетке. Джедай никогда не отрицал этого. Он и сам уже слишком часто ловил себя на том, что смотрит на ученика. Так, как нельзя. Никому нельзя, а ему – особенно. Потому, что он знал, что бывает потом… к чему влечет разочарование.

Оби-Ван ведь еще в том возрасте, когда верят в любовь. Будь он постарше – на пять лет, на шесть – тогда, да. Или не будь он учеником, не будь он тем, кто обязан доверять – и тем, кто доверяет – тогда можно было бы объяснить. И не было бы разочарования, потому, что… Ученики ведь вечно влюблены в своих учителей. Они уже с шестнадцати считают себя взрослыми, и в голове почти до тридцати полно романтических глупостей, а наставник – он же всегда рядом, и временами так близко – так интимно близко – что эти мысли появляются сами собой: пусть он еще раз посмотрит с нежностью, пусть он подольше подержит за руку, пусть по-дружески поцелует в щеку и пусть и при этом губы его – случайно или намерено – разомкнутся, и язык дотронется до кожи.

Он и сам, в свое время, готов был чем угодно заплатить за то, что бы учитель одарил его – пусть самым короткой и мимолетной – любовной лаской.



«Вы могли бы продать меня в рабство, учитель, – сказал падаван вчера вечером. – Вы меня, а королева – своих служанок. Тогда вам хватило бы денег на корабль».



Это потом он узнал, что бывает, когда любовь сталкивается с желанием, и происходит короткий разряд, как замыкание. И что бывает, когда ученики разочаровываются в учителях – или во всем ордене – понимая, что любили лишь они сами, а с другой стороны только влечение, не более, чем сбывшаяся мечта – о нетронутом нутре, о нецелованной груди, о невинности, о стыде, охватывающем на какой-то миг все существо падавана, прежде чем мысли полностью покидают его охваченное страстью сознание.

Иногда, от их разочарования бывает больно. Очень больно. И стыдно за собственное жестокое любопытство, за неконтролируемую похоть. И было оступившийся джедай клянется больше никогда не нарушать правило, запрещающее интимные связи между учителями и учениками.



Но иногда тело невозможно обмануть. Никакие техники контроля, никакие таланты не помогут, когда оно по-настоящему голодно, и не удается убедить себя в том, что на самом деле не хочешь узнать, как ученик будет кричать или стонать в постели.

Квай-Гон уже ни в чем не пытался себя убедить. Он лишь старался не смотреть Оби-Вана – на его пухловатый подбородок, на голубые глаза, на красивые бедра и на плечи, которые, должно быть, так приятно обнимать, чувствуя под ладонями голую кожу, чуть вспотевшую от страсти.



Ветер донес с помойки липкий запах засыхающих отбросов и крики ночных чаек.



«Мы мертвы для ордена, – добавил он спустя секунду, так и не получив ответа. – Они не слышат нас, или не хотят слышать».



Он никогда не ставил секс во главу угла. Но сейчас это было ему нужно. Просто нужно.

И не только ему.

---

"Источник вашего смеха", для Fujin!!

[маленький самурай]

Название: Источник вашего смеха.

Автор: маленький самурай.

Пейринг: Анакин/Оби-Ван.

Рейтинг: PG-13.

Жанр: романс/драма.

Саммари: Я вижу источник вашего смеха – увидеть его нетрудно, потому что вы простодушны. Вижу источник моих слёз. (с) Поль Элюар

Написано для Fujin!!, которая хотела: Анакин/Оби Ван. Не юмор, не стеб.



Предупреждение автора: как такового слэша здесь нет. Возможно, это AU.

Последнее предупреждение автора: я собиралась делать перевод, но по указанным параметрам ничего стоящего подобрано не было. Поэтому был написан авторский фик. Прощу прощения.





Когда человеку целых двенадцать лет, он начинает понимать, что мир немного больше, немного глубже и немного сложнее, чем он считал раньше. И вопросы сыплются из него, как из дырявого мешка.



- Слушай, Оби-Ван, - задумчиво спросил я, повертев в руках очередную деталь, - А каким образом действует лазерный меч?



- Что значит – каким образом? – он удивлённо покосился на меня. Мы пытались починить тренировочный космолёт. Точнее, я чинил, а Оби-Ван пытался, - Ты что, хочешь сказать, что не разобрался в его устройстве, юный технический гений? Кстати, ко мне следует обращаться на вы.



- Извините. Но я и правда не разобрался, - неохотно возразил я. Мне и самому было досадно это признавать, но лазерный меч в некотором роде оставался для меня загадкой.



- Ну, хорошо. Здесь всё устроено довольно примитивно. Внутри конструкции стоит несколько оптических линз, - я хотел, было, с наивным лицом спросить, выпуклых или вогнутых, да передумал. Хватит с него. Он совершенно ничего не понимает в подобных вещах. Ну совсем. Я нетерпеливо наморщил лоб.



- Я не болван, Учитель. Это всё понятно. Я имею в виду… Что такое лазер? Это вид излучения, попросту говоря, сконцентрированный в нужной пропорции частицы. Тогда каким образом при дуэли на лазерных мечах потоки частиц не проходят друг через друга, а сталкиваются?



- Спасибо за краткую лекцию, - язвительно заметил он и смахнул пот со лба, свободной рукой вкручивая гайку. Однако явно обрадовался тому, что технические подробности дела мне объяснять не нужно, - Но здесь всё намного проще. Это Сила.



- А здесь-то она при чём? – застонал я. Не то чтобы я был против Силы, или она мне так уж категорически не нравилась. Просто странно чувствовать, что все твои действия подчинены каким-то законам, и с этим ничего нельзя поделать. Никто не накажет тебя, если ты допустишь промах. Но джедай не может допустить промах. Он поступает правильно даже тогда, когда ошибается.



- Человек, не имеющий отношения к Силе, не сможет контролировать лазерный меч. Он слушается только Силу. Сила даёт ему некий внутренний стержень. Поэтому «потоки частиц», как ты их мило назвал, сталкиваются, а не проходят друг через друга. Это – одно из того немногого, что я усвоил с лекций Учителя Квай-Гона.



Пока он пытался активировать двигатель, у меня в голове уже созрел новый вопрос.



- Вы так сильно любили Учителя Квай-Гона? – детальки в его ладонях звякнули, но он тут же взял себя в руки. Сколько раз я уже становился свидетелем подобным сценам? Стоит кому-то в его присутствии сказать хоть слово о Квай-Гоне. Вздрагивает-замирает-уходит в себя-берёт себя в руки-мать его улыбается. Чему тут улыбаться? Тоже мне. Нашлось олицетворение безмятежности. Думает, самый взрослый, да?



- Разумеется, - ровным, доброжелательным голосом хорошо сделанного робота ответил он, - Учитель Квай-Гон научил меня почти всему, что я знаю. Это ведь благодаря ему тебя удалось спасти с Татуина. Он был настоящим джедаем.



«Не то что некоторые», - эти слова так и вертятся у меня на языке, но вслух я их не произношу. Ты такой хороший, Оби-Ван. Вот только вот ты отнюдь не «настоящий джедай».



Мне так кажется, ты вообще никогда не хотел им быть.









Когда человеку всего четырнадцать, он начинает задумываться о смысле жизни. Человек начинает понимать, что воображаемое очень часто расходится с действительностью. Смысл жизни пугает его, и вопросы становятся некой мешаниной пафоса с суевериями.



- Оби-Ван, - протянул я, силясь отдышаться. Он проводил очередную тренировку на деревянных мечах, а я уже ничего не соображал от недостатка воздуха. Пот катился по лбу – хотелось бы сказать, что бисеринками. Так где-то даже было написано: «… и пот бисеринками скатывался по его лицу». Да вот только настоящий пот никогда не скатывается бисеринками. Вместо этого он капает с бровей на глаза, закрывает всю видимость, а если облизнуть нижнюю губу – привкус крови. Я-то знаю, - Зачем мы умираем?



- Вопросики у тебя, - он легко отмахнулся от моей пустяковой атаки и вспрыгнул на ступеньку выше, - Мы умираем, чтобы другие после нас получили Силу. Не понимаешь? – я покачал головой и с трудом увёл удар в пах. Вдруг подумалось, что если бы я дрался с настоящим противником, то ходить бы мне калекой, - Ну смотри. Пока мы живём, мы пользуемся Силой многих поколений джедаев до нас. Согласись, это преимущество, и оно дано далеко не всем. Взамен мы обращаемся в Силу, когда умираем. И другие пользуются ей, - отросшие волосы всё время падали ему на глаза, а смахнуть их всё не получалось. Я посмотрел, как он мучается, наконец сжалился, протянул руку… Заработал предупредительный удар ногой в живот.



- А ситхи? – прохрипел я, скорчившись на полу и отчаянно хватаясь за воздух. Он опустился рядом на корточки и протянул мне руку, предлагая помощь. А мне не нужна была его помощь. Я гордо вскинул подбородок и кое-как поднялся сам. За что и поплатился – комната поплыла перед глазами, а внутри всё горело так, как будто я наглотался жидкого огня, - Ситхи тоже могут использовать Силу, в которую обращаются джедаи?



- Могут.



- Это нечестно, - набрав в грудь побольше воздуха, я бросился вперёд, - Получается, у них в два раза больше возможностей.



Этот выпад он даже не воспринял всерьёз, с усмешкой подпрыгнув над моим мечом. Опускаясь же, чуть не рассёк мне бровь – хорошо, что я инстинктивно отстранился. Было обидно и больно. Но всё-таки больше обидно.



- Знаешь, я думаю, что после смерти тебе уже будет всё равно, - предположил он, ожидая, пока я приду в себя настолько, что смогу продолжить. Как же он меня бесил. Эти его вечные снисходительные улыбки, беззлобные, но оттого не менее обидные шутки… Он никогда, вообще никогда не показывал настоящих эмоций. Чёртов джедай. Чёртова машина, запрограммированная на доброжелательность и миролюбивые поступки. Я в отчаянии рубанул мечом плашмя. Не попал. Так мало того, что не попал. Он ещё и меч у меня из рук выбил, причем с таким лицом, как будто мог сделать это ещё в прошлом тысячелетии, только вот ему было любопытно, чем это всё закончится. С другой стороны, - это я додумал, уже будучи прижатым к полу обеими мечами сразу – с другой стороны, может, и хорошо, что он это сделал. Ещё пара минут – и я сам бы сдался.



Он даже к полу меня прижал, сохраняя аккуратную личную дистанцию. Я обречённо вздохнул, пытаясь обратить ярость в Силу, но от него хрен что-нибудь скроешь. Как же, как же. Он же типа самый крутой.



- Меня не победить ненавистью, гневом или страхом, - он разочарованно покачал головой. Тренировка была окончена, я в очередной раз выставил себя полным кретином – короче, жизнь прекрасна и удивительна, - Впрочем, мы уже говорили об этом.



- Хотелось бы мне вас хоть когда-нибудь победить, Учитель, - я снова вздохнул. В общем-то, я знал, что мне следовало ради этого сделать. Стать отстраненным, равнодушным, мирным и спокойным. Я б его одной левой. Беда в том, что в ближайшем будущем мне это не грозит.



- Никогда так не говори, Эни, - он посмотрел на меня с некоей долей осуждения, сел рядом и протянул полотенце, - Желания людей, обладающий Силой, имеют дурное обыкновение исполняться.



- Что может быть дурного в исполнении наших желаний? – удивился я, вытерев лицо и подтянув колено к груди. Положил на него подбородок, задумался. Думать не хотелось. Хотелось спать. Но нам так редко удавалось нормально поговорить, без всяких этих его учительских штучек. То есть, конечно, я всегда мог задать ему вопрос и рассчитывать на ответ, но… Ответы тоже бывают разными.



- Никогда не знаешь, какой стороной может повернуться самое безобидное из них. Мне когда-то тоже захотелось стать Учителем, - ну, всё ясно, аудиенция окончена. Как он меня достал своими воспоминаниями.



Как

Же

Он

Ме-

Ня

До-

Стал.



- У тебя стали лучше получаться блоки, Падаван. Но твои эмоции не оставляют тебе шансов на победу. Шёл бы ты в душ.



Я кивнул, поднялся с пола, поклонился и направился к раздевалке. «Никогда не говори так, Эни». Эни?! Что за… Я не ребенок. Мог и запомнить, что я не люблю, когда меня так называют.



Самый взрослый, однозначно. Сколько там тебе лет, Учитель? Сколько?



Не придумывайте себе взрослую жизнь. Она и так у вас будет.









Когда человеку – ого! – пятнадцать с половиной, он начинает ощущать некие физиологические неудобства. Не говоря уже о том, что он бьётся всеми частями тела об острые предметы, не спит ночами и рассеян до невозможности. Вопросы приобретают специфический характер и вслух не проговариваются, а только продумываются, просмаковываются в темноте спальни. Ведь задать такие вопросы вслух человек боится.



- Оби-Ван, - мы собирались мыться в этом несчастном бассейне, а краны не работали. Точнее, работали, но не те. Он сидел рядом и с любопытством наблюдал за моими действиями, - Почему джедаям запрещено иметь личные привязанности? – из седьмого крана слева полезла густая вонючая пена. Я в ужасе попытался завинтить кран обратно, но только усилил напор. Учитель помолчал и коротко рассмеялся.



- Я-то всё думал, когда же ты об этом спросишь. Вроде бы уже давно пора, - я немного покраснел, но всё можно было списать на горячий пар. А если нельзя, то он нашёл бы, на что списать. Мне стало как-то неуютно, но ведь я сам поднял эту тему, - На самом деле, джедаям не запрещено. Просто мало кто из нас может совмещать семью с предназначением, - он, видимо, решил, что всё стало сразу понятно. Вообще-то, должно было. Но не стало. Какой вопрос, такой и ответ. Дождавшись, пока он снимет верхнюю тунику и сделав вид, что я смотрю в другую сторону, я решил подобраться к теме поближе.



- А… разве для личных привязанностей обязательно нужно обзаводиться семьей? – это то же самое, что разговаривать о статистике смертей от взрывов, сидя прямо на мине.



- Вы ты о чём, - он стянул сапоги. Я всё-таки обернулся. Учитель ехидно улыбался со скамьи, развязывая… Развязывая. Короче, пришлось разворачиваться обратно. Я похолодел при мысли, что сейчас придётся раздеваться самому, - Ну почему же. Можно и без семьи. Но тогда это не привязанность.



- Почему мы никогда об этом не говорили? – полюбопытствовал я, начав раздеваться. Тема беседы стала приобретать не такой уж и невинный оттенок.



- Потому что ты никогда об этом не спрашивал, - он пожал плечами, залезая в воду. Я разделся и запустил пальцы в волосы – чёрт, чёрт, чёрт… Но обернулся. Слава Богу, никаких комментариев он догадался не отпускать. Однако причина злила. Отчего бы мне вдруг… Не из-за него же, честное слово. Он же мой Учитель.



Ой ли?



Он улыбался. Лениво. Доброжелательно… Снисходительно. Бесит.



Как будто ему на всё в этой жизни – чисто ха-тьфу. Я не люблю, конечно, что настырно лезут в душу, раздирая там всё жадными грязными руками. Но когда он так улыбается, мне всё время чудится издевка. Неужели ему на всё наплевать? Не бывает. В такие моменты видно. Как он плохо притворяется – то ли он снимает маску, то ли просто смывает грим. Знает ли он об этом сам? Знает ли он хоть что-нибудь?



Я когда-то спросил у него: «Что бы вы делали, если бы не стали джедаем?» А он только усмехнулся. Говорит, не мог не стать. Если бы не стал – сказал бы. И мне больше нечего у него спросить. Что можно спросить у человека, который сам – один сплошной ответ на все вопросы? Он ведь даже не задумывается перед тем, как начать отвечать.



- Учитель? Вы только не смейтесь, - я приоткрываю глаза и подаюсь вперёд, - Вы вообще – живой?



- У тебя от горячей воды немного помутилось сознание, Падаван, - хмыкнул он. Я нахмурился – опять эти его дурацкие шуточки. Но он вдруг подплыл ко мне, поднял руку и поднёс к моим глазам. Запястье, набухшие в тепле дорожки вен. Где-то там. Внутри. Где-то там внутри – его жизнь. И всё то, из-за чего он отличается от других. И хочется рассечь эти вены к чёртовой матери. Чтобы он стал, наконец, человеком, - Смотри. Живее всех живых.



Может, он меня и убедил.









Когда человеку семнадцать, он начинает чувствовать себя старым. Умудрённым жизненным опытом и бесконечно усталым.



Ци-

Ни-

Ком.



Он перестаёт задавать вопросы – кому они нужны, эти вопросы?





- Анакин, - он чуть тронул меня за плечо и сразу же убрал руку, - Ты не болен?



- Нет, - я равнодушно отвернулся в стороны. Мы двигались к рубке управления. До момента отправления на Корускант предстояло завершить целых три миссии. И я так безумно устал.



- Ты перестал спрашивать, - заметил он, приложив руку к контрольному сканеру и подождав, пока закончится проверка. Я удивлённо поднял на него глаза – перестал спрашивать о чём? – но промолчал. Не хотелось ничего говорить. Я устал так, что даже не мог воспроизводить человеческую речь. Да и кроме того… Я слишком сильно стал от него зависеть. Это неудивительно, в общем, от кого же мне ещё зависеть, просто я становился старше, а ничего не менялось. Не то чтобы он со мной не считался. Просто он считался со мной так же, как и со всеми. А мне надоело быть на одном уровне с этими «всеми», которые знали его ещё хуже, чем я сам.



И тогда мне захотелось разорвать связь.



Ведь на самом деле он не хотел никого к себе привязывать. А я, сволочь такая, привязался. Причём так, что отвязать меня обратно невозможно, только оторвать. Вот я и пытаюсь. Я устал его ловить.



Я вообще устал. Я становлюсь циником? Какое слово странное. Похоже на цинк. Самый дорогой металл на планете, куда мы полетим. Элемент номер… О чём я?



Мы прошли зону контроля и, наконец, попали на борт.



- Если ты хочешь, можешь его вести. Я что-то устал, - он пожал плечами. Уступая мне место пилота. Я посмотрел на небо. Такое красное.



- Хорошо, - про небо решил промолчать, побоялся, что он решит, будто я совсем ополоумел и впал в детство. Я завёл двигатель, и тут он тронул меня за рукав.



- Какой ты всё-таки дурак, - почти разочарованно констатировал он, - Смотри, какое потрясающее небо. Тебя это вообще не трогает? – его бровь удивлённо взметнулась вверх. Я только усмехнулся – опять осечка. Ну ещё бы. Джедаи ценят красоту вообще и красоту природы в частности.



- Красивое, - согласился я, - Даже не верится, что всё это настоящее.



- Настоящее, конечно, - он пожал плечами, - в какой-то степени. В какой-то степени всё здесь настоящее. Но знаешь… - тут он опустил взгляд, а когда поднял его снова, что-то такое было… Жуткое. Вообще-то глаза у него светлые. А теперь.… Как будто мазут пролили, - … в последнее время я вообще не уверен относительно того, что всё это есть.



- То есть как? – я вывел корабль из атмосферы гиперскачком, и тёмные краски этого неба сменились холодным блеском далёких звёзд. Красиво прозвучало, правда? Я тоже так думаю. Наверное, всё это я тоже где-то читал…



- То есть так. Вот ты можешь однозначно, с уверенностью заявить, что всё вокруг тебя – подлинное?



Мы замолчали. Подлинное. Длинное слово, отрезками.



- Мы чувствуем, - уверенно заявил я, - Мы – есть.



- Мне это не приходило в голову, - сознался он и усмехнулся.



- Что именно?



- Что ты влюбился, - он равнодушно закрыл глаза. Я аж плюнуть захотел. Как будто ребус какой-то разгадал. Джедай… всё-таки настоящий. И когда он им стал? – Я прав?



- Может, и так.



А ты помучайся, Оби-Ван. Подумай. Я знаю, что ты не станешь, но оставь мне надежду на то, что ты пытаешься угадать, в кого я влюбился.



Влю-

Бил-

Ся.



Сам себя, значит. Настала моя очередь называть вещи чужими именами.





Знаешь, я вот думаю, мне всё же удалось тебя победить.



Разгадать причину твоего смеха.



Разгадка так близко…



Была.



Была ли?

---

"Дневники Антиллеса" для Mustela

[Никакун]

Автор: Halrloprillalar (hal @ prillalar.com)

Переводчик: @Nika-kun (nix @ list.ru)

Бета: Helga (helga @ fanrus.com)

Пейринг: Ведж Антиллес/Люк Скайуокер

Рейтинг: R, местами)

Предупреждение:

переводчик заранее просит прощения у заказчика за

а) размеры - меня унесло), и б) за достаточно редкий пейринг)

тем не менее, надеюсь, фик понравится)



upd сам фик уже выложен в комментариях)

дайри не были бы дайрями в полном смысле этого слова, если бы не зависли в момент выкладывания)

---

«Пробный выстрел» для Маленького самурая

[Mustela]

Автор: Erlikon

Пейринг: Хан Соло/Люк Скайуокер

Рейтинг: NC-17, но чуть-чуть)))

Предупреждение: AU некоторыми местами и вполне сознательное небрежение каноном.

Да, и еще юмор, извиняюсь, но без этого не обошлось. И еще герои немножко ругаются. Неприличными словами

---

Confession. для Juxian

[Акико Морикава]

Название: Признание.

Автор: Obiphil ([email protected])

Переводчик: Акико Морикава ([email protected])

Бета: Allora ([email protected])

Пейринг: Квай-Гон/Оби-Ван

Рейтинг: PG-13, ангст

Предупреждение: AU. Год спустя после событий TPM.

Краткое содержание: если ты поставил кого-то на пьедестал, помни, что его падение – дело лишь времени.

Disclaimer: Лукасу лукасово, разумеется.

Разрешение: запрос автору отправлен.



Переведено для Juxian.

---

Для Дие Мэрхэн - ч.2.

[Samishige]

Название - Рыцари песчанных бурь (Мираж).

Автор - Мара из Кошмара.

Бета - Gloredel

Рейтинг - PG

Жанр - ангст/мистика

Пэринг - Мол/Оби-ван

Фик написан на ЗВ-фест для Die Marchen.

Жарко. Два солнца Татуина пылают над головой раскаленными шарами. И воздух, казалось, шипит - настолько он раскален.

Королевский «Нубиан» мягко позвякивает под напором желтого татуинского песка.

А люди, сидящие внутри, прислушиваются в ленивом ожидании – не идет ли кто снаружи? Оби-ван Кеноби, молодой человек, джедай, сидит на трапе звездолета, смотря на золотистое марево, окружившее все вокруг.

- Ветер усиливается, - этого голос начальника королевской стражи. – Я волнуюсь за них и особенно за Падме.

Капитан взволнованно топчется на рядом. Кажется, что он готов вот-вот сорваться и побежать в Мос-Айсли.

- А почему вы так беспокоитесь о девушке-служанке? Она ваша родственница или… - негромко говорит джедай, накручивая косичку на палец.

Темнокожий мужчина смотрит на джедая с таким возмущением, как будто речь шла об особе королевской крови

- Нет. Конечно, нет, просто волнуюсь за землячку, - поправляя каску, говорит капитан. – Сейчас начнется буря, нам лучше идти на корабль.

Оби-ван кивает и смотрит, как мимо него, скрипя сапогами, проходит капитан. Невыносимо жарко, ветер вместо долгожданной прохлады несет лишь жгучее тепло…

Вдруг на горизонте появляются до боли знакомый силуэт Квай-гона, а с ним нелепый житель Набу и девчонка

- «Почему они идут сюда, ведь Мастер сказал, что переждет бурю в Мос-Айсли?»

Молодой человек поднялся, песок захрустел под джедайскими сапогами, и направился к друзьям.

Казалось, люди впереди помахали ему, призывая идти быстрее, и юноша пустился бегом. Подул резкий обжигающий ветер, сбивающий с ног, а Квай-гон замахал руками интенсивнее.

- «Им нужна помощь», - подумал Кеноби и удвоил усилия. Он пробежал примерно милю, когда понял…

Он понял, что стоит совершенно один в пустыне посреди песчаной бури.

- Мастер? Учитель!!! – бури поедала его слова с аппетитом голодной банты. – Учии…

Рот был забит песком, невыносимо жарко, ветер сбивает с ног…

И чей-то голос шепчет про смерть.

~

Невыносимо жарко на этой планете, но ярость внутри жжет еще сильнее. Учитель презирает его, учитель смеется над ним…

Все вокруг обман, как миражи в этой безумной пустыне.

Урожденный Хамейр Сарин, а ныне Дарт Мол – темный… недо-лорд ситхов стоял у своего звездолета, осматривая пустыню в бинокль с выпавшей правой линзой.

Пейзаж был безлюден и пуст, не считая водоворотов песка, гонимых ветром на протяжении многих миль.

Только одна крошечная точка, горевшая золотом на солнце – это «Нубиан», королевский звездолет королевы Набу. Отправная точка для его задания.

Убить джедая. Убить джедая и его ученика. Отомстить…

- Но за что, - язык во рту пересох от недостатка воды и пятидневного молчания. – За что мне убивать джедаев? Ведь они просто существуют, так же просто убивают и умирают сами, как и мы… как я. Сила, что я несу!

Сит поправляет капюшон на рогатой голове и потирает иссушенные губы. Он чувствует себя так странно, глядя на этого светловолосого мальчишку, сидящего на трапе королевского звездолета. Сила, неужели он завидует ему? Неужели он завидует джедаю?

- Но разве есть чему завидовать? Его мастер бросил его точно так же как мой меня. Мы оба пылимся здесь, на это глупой планете, медленно прожариваясь под лучами двух раскаленных солнц. Сила, что я говорю?..

В звездолете еле слышно запищал комлинк. Сидиус. Еще раз взглянув на осколки правой линзы из бинокля, Мол направился прямо в кабину.

- Да, учитель, - смиренно, словно раб или нерадивый ученик в ожидании наказания.

- Мой дорогой ученик, - снова голос полный отравляющей сладости, - Ты нашел свою цель, мой дорогой.

Голос Владыки ситха похож на голос любящего дедушки, пожурившего нерадивого, но это неправда. Неправда!

Внутри Мола взрывается галактика, осколки летят в разные стороны, обжигающие куски плазмы сидят в горле и не дают сказать ни слова, поэтому он просто кивает. Он кивает своему мастеру, своему искусителю и снова, кладет голопроектор в самодельную потрепанную сумку. Единственное, что досталось ему от матери. Единственное, что принадлежит ему и не дано Сидиусом.

Мол не прав. Если бы не Учитель, то он был бы никем, он бы никогда не отомстил джедаям за смерть матери, которая…

Он до сих пор помнит ее шоколадного цвета глаза, раскрытые в тихой печали. Она умерла в страданиях, она умерла из-за джедаев. Они убили ее – они, эти защитники правды и мира в Галактике. Стадо властолюбивых святош, вот кто они такие! И он сорвет с них маску. Рано или поздно, так или иначе.

Забрак вышел из своего укрытия, с печалью оглядываясь на опустевшие запасники пищи.

Уловив, краем глаза движение, он обернулся к кораблю и увидел мчащегося к нему падавана. Тот махал руками и улыбался. Все его существо было пропитано счастьем и предвкушением объятий…

- «Парень явно не себе», - успел подумать ситх, когда падавана окружил вихрь песка и, казалось, огромный разинутый в безмолвной жажде рот, готов поглотить его.

Все это продолжалось несколько секунд, потом песок упал, и на месте бури осталась лежать неподвижная фигурка с косичкой рыжеватых волос.

Наконец-то. Возможность отомстить. Возможность убить джедая, сделать с ним то же, что они когда-то сделали с его матерью…

Он пойдет туда и возьмет этого желторотого юнца. Он покажет ему кто на самом деле спасители Галактики.

~

Оби-ван очнулся на чем-то теплом и шершавом, по пальцам струилась кровь. И он был привязан.

Разумом он потянулся к крошечным нитям Силы, расположенным в сероватых волокнах, стянувших его лодыжки и руки, но в ответ раздалось лишь унылое пиликанье.

- Это блокиратор Силы, джедай, - хрипло сказал кто-то рядом.

Человек, это явно был человек стоял за спиной юноши и внимательно рассматривал беспомощное тело.

- Блокираторы Силы запрещены в Республике, - сквозь зубы прошипел Кеноби.

- Но мы не в Республике, - мрачно возразил незнакомец. – Впрочем, даже если и были, то меня не испугают ваши лживые законы!

Что-то в голосе незнакомца насторожило джедая, но он не успел ничего спросить так как тот спешно вышел из… из чего-то гулкого и шероховатого как кашель старого человека. Наверное, это была пещера.

Оби-ван уснул.

Он проснулся через несколько часов, напуганный, словно во сне с ним хотели сделать что-то страшное. Что-то намного более страшное, чем мог совершить загадочный похититель.

Шорох, кто-то отделился от стены и легко зашагал к пленнику. Его походка выдавал в нем профессионального воина. Возможно, даже убийцу.

- Зачем тебе убивать меня, - нарушил тишину Кеноби. Ему казалось важным первым сломать молчание, окружившее их как кокон. Джедай чувствовал, что узел вокруг них затягивается, ведя куда-то во тьму. Более глубокую, чем он мог себе представить. Это даже не Темная Сторона – это что-то во сто крат страшнее.

Незнакомец тоже почувствовал это. Температура в пещере резко понизилась.

- Мне надо, - как-то неуверенно и даже робко прошептал незнакомец, нагибаясь к самому уху Оби-вана и касаясь ледяной рукой спины, прослеживая путь из позвонков костяшками пальцев.

Кеноби никогда не мог представить, что его убьют так. Сладостно и печально. Что его убийца будет неуверенно-испуган, и руки будут холодны. Где-то недалеко будет пищать комлинк…

~

А где-то недалеко Оби-ван Кеноби шел к роскошному «Нубиану» привычным жестом дергая себя за косичку, и улыбался капитану Тайфо.

- Это бы был мираж, - сказал он грустно. – Нам надо дождаться утра…

А утром на горизонте появился ситх, покрытый черно-красными татуировками. Его глаза были желтыми с шоколадными крапинками, а губы мягкими нежными как у девушки.

Он сразился с Квай-гоном, но благодаря пилотам «Нубиана» рыцарь-джедай сумел взбежать на трап. Чуть позже Кеноби познакомили с маленьким мальчиком, чей уровень мидихлорианов в крови был невероятно высок для человека. Кеноби заулыбался и обнял ребенка как старого знакомого.

Жизнь продолжалась.

---

«Вопросы в темноте», для Mysterious Obsession

[DieMarchen]

Название: Вопросы в темноте

Автор: DieMarchen ([email protected])

Герои: Дарт Маул, Оби-Ван, Квай-Гон

Рейтинг: PG-13/R

Жанр: angst

Предупреждение: AU

Краткое содержание: Предположим, встреча с Дартом Маулом на Татуине произошла совсем по-другому.

Дисклеймер: Лукас, Лукас, Лукас. Отдельные идеи спостмодернижжены у достойных англоязычных фикрайтеров, а также из комиксов и фанатских видео.



Для Mysterious Obsession, задание «слэш, drama или angst, можно death, с участием Дарта Маула… описание переживаний героев и нечто вроде столкновения идеологий».

Драма вышла тихая, ситхский лорд получился сам не свой, а слэш довольно-таки метафизический, но надеюсь, все же понравится =)



---

Когда за горизонтом одно за другим пропадали оба солнца, тени на песке становились сначала лиловыми, потом синими, а потом пустыня остывала и превращалась в перламутрово-серую. И тогда маленький серебряный кораблик, спрятавшийся среди дюн, делался совсем неразличимым. Огней команда не зажигала, и если не знать, где искать, его можно было не заметить вовсе.

Далеко отсюда светился грязно-оранжевым светом порт Мос Эспа – окраины спали, но в центральных кварталах даже ночью не затихало неровное, как больной пульс, биение жизни: сабакк, выпивка, разноязыкие проклятья и пронзительный хохот. Дальше, черные и угрожающие, лежали поселения дикарей-тускенов, а еще дальше в обманчивом спокойствии громоздились дворцы хаттов.

Но здесь было тихо. Небольшая ящерица взбежала на песчаный холм и замерла, вглядываясь в темноту бессмысленным круглым глазом. Дарт Маул в первый раз за минувшие два с половиной часа переступил с ноги на ногу, и ящерица, вздрогнув, рывком наставила на него плоскую морду.

- Ххшссс, - ласково поманил ситх.

Ящерица помедлила еще полмгновения и шмыгнула прочь, только осыпался с сухим шорохом песок.

Что-то отозвалось в течении Силы приглушенным звоном, словно задетая струна или осколки, падающие на фольгу. Дарт Маул перевел взгляд туда, где прятался набуанский корабль. Неподалеку на фоне зыбко светящегося песка вытаяли два силуэта. Ситх не шевельнулся, лишь плотнее сдвинул щиты, становясь почти невидимым.

Значит, это и есть защищавшие королеву джедаи.

«Что ты чувствуешь?», - спросил внутренний голос голосом учителя. Знакомый вопрос. Верным ответом было: «Ненависть». Дарт Маул склонил голову к плечу и усмехнулся. Учитель был далеко. Ненависти не было, как и страха, однако вопрос требовал ответа.

Ему приходилось встречать джедаев раньше. Учитель называл их слабовольными глупцами, прячущими свою никчемность во лжи о бескорыстном служении. Дарт Маул, внимательный и почтительный ученик, не спорил. Как он мог спорить с мастером Сидиусом, по мановению руки которого обращались в прах императорские династии и рушились межпланетные корпорации? Однако порой он думал, что знает о джедаях нечто, чего не знает даже его наставник.

Мастер Сидиус звал их безликим стадом. Говорил, что они словно фишки для игры в аш, одинаковые и одинаково дешевые - одну так легко заменить другой. Дарт Маул не возражал. Джедаи и впрямь были похожи друг на друга, о да, но совсем иначе. Как звезды, если смотреть на них с земли, сливаются в мерцающее облако, но если присмотреться, каждая начинает светить по-своему.

Он вздохнул чуть глубже и сжал пальцы в перчатках. Незнакомые структуры их ментальных щитов притягивали его, словно изысканные головоломки, а боевые приемы разных орденских школ нравились, как простому человеку могут нравиться красивые сложные механизмы. Джедаи были достойными соперниками - быстрыми, сильными. Изобретательными. Вспомнив о нескольких выпавших на его долю поединках с рыцарями Храма, он прикрыл глаза от удовольствия. Сразить джедая было честью.

Учитель, вне всякого сомнения, презрительно вскинул бы тонкую бровь и назвал это мальчишескими забавами, недостойными его положения. Но, мальчишество или нет, узнав, что беглянку королеву сопровождают джедаи, Дарт Маул почувствовал себя так, словно получил неожиданный и не вполне заслуженный подарок.

Он успел понять, что эти двое были учителем и учеником, но вместе видел их первый раз. Они стояли неподвижно, только ветер слабо шевелил длинные плащи. Ни темнота, ни расстояние не были ему помехой – Дарт Маул рассматривал их, замечая малейшие детали. Старший был высоким и широкоплечим, его резко очерченное лицо могло бы показаться недобрым, если бы не было таким спокойным. Младший, почти на голову его ниже, ясноглазый, со взъерошенными рыжеватыми волосами, напоминал тянущийся вверх огонек свечи. Огонек этот сейчас окружало мутное облако беспокойства. Ученика джедая мучили неясные предчувствия - он ощущал опасность, но не мог разобрать, откуда она исходит.

Причина его смятения, стоявшая от него на расстоянии полвыстрела, невидимая и неосязаемая, снова сжала пальцы и прислушалась.

- Как только механики закончат монтировать генератор и еще раз проверят системы, - сказал старший джедай, как видно, отвечая на какой-то вопрос. - Скорее всего, к утру.

Младший вздохнул и задержал у лба сложенные ладони.

- Беспокоиться не о чем, Оби-Ван, - сказал старший. - Скоро мы будем в безопасности.

- Но раньше произойдет что-то дурное, - у ученика джедая был красивый, немного напевный голос. - Я чувствую странные колебания в Силе.

- Живая Сила все время что-то шепчет, падаван. Порой мы понимаем истинный смысл предупреждения лишь позднее, и он бывает совсем не тем, каким казался сначала.

- Простите, учитель. Мне не по себе.

- Ты можешь рассказать, что именно чувствуешь?

- Я не знаю точно, - мальчишка потряс головой. – Как будто что-то за спиной, а обернешься, и ничего нет. Никаких отчетливых видений. Просто… опасность. Темнота, страх, - он передернул плечами. - Смерть.

- Падаван, - едва заметно улыбнулся старший джедай. – Я не слишком потрясу твое воображение, если скажу, что мы все когда-нибудь умрем?

- Я не хочу думать, что это случится сейчас, - тихо сказал младший и спрятал руки в широкие рукава так, словно ему было холодно.

Глубокое молчание развеялось над песками.

- Даже если этому суждено быть, ты знаешь, что на все воля Силы.

Ученик опустил голову.

- Не сочтите за дерзость, учитель. Это слабое утешение.

Дарт Маул удивленно повел головой. Посмей он так ответить мастеру Сидиусу, его ждала бы, самое меньшее, пощечина.

Старший джедай дотронулся до подбородка мальчишки, поднимая ему голову. Огонек свечи вдруг заплясал, будто сражаясь с порывом ветра. Ситх чуть подался вперед, вглядываясь. Между ними было что-то горячее и темное, жаркое, как ненависть, и горькое, как память о былых проступках и неудачах. Но не то и не другое, а что-то еще - смутно знакомое, но до того неожиданное, что он никак не мог вспомнить нужного слова.

Они отражались друг у друга в глазах золотом, лазурью и бесконечными потоками чистого прозрачного света. Дарт Маул нахмурился. Слишком яркий свет слепит и скрадывает детали. Но если чуть пригасить его, набросить на эти сияющие души тонкую вуаль тьмы, свет станет не просто белым и безликим, в нем появятся полутона и оттенки, и тогда станет видно то, чего не видно было раньше…

В чашу его терпения, и без того не особенно глубокую, упала последняя капля. Учителю необязательно об этом знать, подумал он, мечтательно улыбнувшись, – и позволил джедаям увидеть себя.



---

Они обернулись почти одновременно - Оби-Ван всего на долю секунды позже.

Колебания в Силе, до этого ощущавшиеся, как назойливое треньканье капель, внезапно обернулись ревом водопада, на мгновение ослепив и оглушив. Черный силуэт на фоне блеклого ночного неба возник из ниоткуда, будто всплеск сумрачного пламени, осыпавшийся пеплом на песок. Колыхнулись длинные рукава – незнакомец развел руки, показывая пустые ладони.

Он был невысок и изящно сложен. Причудливые татуировки не позволяли различить его истинных черт, а точные плавные движения выдавали в нем воина. И у него был знак Силы, отчетливый, как росчерк туши на стекле, и бездонно черный, как воронка урагана.

- Ночи здесь такие ясные, - непринужденно сказало темное создание и подняло глаза к небу. – Даже Альтейру видно.

- Кто ты? – спросил Квай-Гон и потянул Оби-Вана за плечо, заставив сделать два шага назад.

Ответом ему был учтивый наклон головы.

- Я не причиню вам вреда

- Что ты здесь делаешь?

- Скажем, ищу ответов, мастер джедай. А вы?

Оби-Ван покосился на учителя. Тот с обманчивой небрежностью опустил ладони на пояс – что, как знал Оби-Ван, не помешало бы ему мгновенно выхватить клинок.

- Скажем, исполняем свой долг.

Темное создание поднесло кулак к подбородку и рассмеялось. Смех был тихий, и по спине от него пробежал холодок.

- Никто не сомневается, что джедаи всегда говорят правду. Как при этом они умудряются не сказать ровно ничего стоящего - вечная загадка.

- Правда – понятие относительное. Многие истины, что кажутся нам непреложными, на самом деле – всего лишь точки зрения.

- Это утверждение предполагает знакомство с другими точками зрения.

- Да. Что в этом странного?

- Разве не один из ваших магистров сказал, что излишняя ученость застилает взор и питает гордыню, а бесхитростному сердцу легче понять веление Силы?

Квай-Гон склонил голову к плечу, и Оби-Ван едва не застонал в голос. Должна же тяга учителя к любопытным формам жизни иметь хоть какие-то границы? Одно дело подбирать на каждом повороте всяких нелепых тварей, но разговаривать с тем, от кого так веет Тьмой, - что если не чистое безумие?

- Цитата безупречна, - поднял бровь Квай-Гон. - Но этому диспуту больше восьмисот лет.

- В самом деле, – удивилось существо. – Разве с годами что-нибудь изменилось? Все знают, что джедаи - хранители традиций.

- Поиск знаний никогда не считался в Ордене ни пороком, ни преступлением.

- Мне казалось, ваши максимы с успехом избавляют вас от этой необходимости.

- Напротив. Это не только необходимость, но и удовольствие.

- Интересное сравнение, - в глуховатом голосе послышалась улыбка. – Поиск удовольствия способен превратить лекарство в яд, не говоря уже о том, чтобы заставить усомниться идеального ученика и сбить с прямого пути безупречного рыцаря.

- Это утверждение, - прищурился Квай-Гон, - также предполагает знакомство с предметом?

- Отчего же нет. Ведь не каждый способен сравниться с джедаями в умении закрывать глаза на то, чего они не хотят видеть.

- Можно не видеть вовсе, и можно созерцать молча. Это не одно и то же.

Существо тихо фыркнуло, словно порвался шелковый лоскуток.

- Видеть тоже можно по-разному. Говорят, будто луч света небесного, упавший на дно ада, кажется его обитателям зловонной лужей.

Оби-Ван не понял, почему от этих слов учитель вдруг вспыхнул, словно факел в ночи, яростной сосредоточенностью. Как будто ему назвали какой-то шифр. Таким он становился, когда мозаика очередной интриги складывалась перед глазами в единое целое, и от разгадки тайны его отделяли один или два шага.

- Что удивляет мастера джедая? – насмешливо спросило темное создание.

Квай-Гон помедлил, словно выбирая слова.

- Я никогда не встречал таких, как ты.

Тень улыбки тронула татуированные уста.

- Нас только двое.

Оби-Вану показалось, будто что-то жуткое прыгнуло ему на спину и мягкой тяжестью пригнуло к земле. Призрачное ледяное дыхание ударило в затылок, поднимая волосы.

- И чего же ты хочешь от нас? – ровно спросил Квай-Гон.

- Ничего, - небрежно пожал плечом ситх.

- Это не ответ.

- Это ответ. Просто не тот, которого ты ждал

В наступившей тишине было слышно, как далеко-далеко, за многие мили от них, подвывает среди дюн безвестная одинокая тварь. Оби-Ван глубоко вдохнул, стараясь не подпустить цепенящий ужас – и вдруг почувствовал, как ситх мысленно тянется к нему. Не произнося ни слова, темное создание что-то безголосо нашептывало, и он не был уверен, слышен ли этот шепот кому-то еще. Темнота обвивалась вокруг него, застенчиво, как влюбленная девушка, прося впустить и приласкать. Оби-Ван содрогнулся. Перед глазами у него колыхалась черная кисея, и казалось, что зыбкий ночной полумрак медленно гаснет.

- Не бойся тьмы, падаван, - негромко сказал Квай-Гон.

- Не бойся тьмы, - эхом отозвался хрипловатый голос. - Она в тебе.

Он не сказал «Нет», потому что знал, что это правда. Тьма была в каждом. Он находил ее в себе, иногда замечал в старших рыцарях и наставниках, почти неуловимую, скользящую, будто тень на краю заката, видел ее в Квай-Гоне, обольстительно опасную, словно запертый в клетке зверь, которому никогда не быть на свободе.

- Если это так, - сказал Квай-Гон, - то в тебе должен быть свет?

Хищные янтарные глаза блеснули насмешливо.

- Ты его видишь?

Нет. Оби-Ван видел только тьму - живую, перетекающую тьму, разворачивавшую вокруг него траурные ленты и рассыпавшую горячий пепел, жадную и нежную. Никогда в жизни он не чувствовал себя более беспомощным. Он стоял по колено в кипящем черном дыму и как завороженный смотрел на возвышавшуюся перед ним огненную фигуру с пылающими глазами. Руки в перчатках поднялись и бережно развели стеклянные створки, струи дыма потекли между бесполезными сияющими зубцами и окружили мерцающий огонек свечи. Оби-Вану показалось, что его ударили трезубцем, пронзив насквозь. Боли не было, но в невидимую рану хлынула вязкая горячая тьма. Прежде чем он успел понять, что это означает, и испугаться по-настоящему, на плечи ему легли знакомые тяжелые ладони, и дышать стало легче.

Квай-Гон был рядом, как всегда.

- Есть вопросы, - произнес ситх медленно и будто бы мечтательно, - ответы на которые можно получить только в темноте.

- Что же это, - голос Квай-Гона над ухом стал совсем тихим, - о чем ты не осмеливаешься говорить при свете дня?

- Спроси своего ученика, - шепнул ситх и протянул руки. – Он знает.

Оби-Ван не понял, как вышло, что их пальцы переплелись. В промежутке между двумя ударами сердца все изменилось.

Ветер, дохнувший ему в лицо, был неожиданно свежим и горьким, и пах морем. Колонны уходили ввысь, теряясь в зеленоватом сумраке, водянистые лучи света ложились на каменные полы холодных залов и коридоров. На ветру развевались черные вуали, а в ушах таяло заунывное безголосое пение. Он помнил опасность, боль, пустую ярость неудач, презрение к себе. И стремительную тень, могущественную, жестокую, обожаемую, с голосом сладким, словно темный мед, - своего учителя…

Нет, подумал он, нет, все не так, все должно быть совсем не так…

Он подумал о солнечном свете в высоких окнах, о звонких голосах младших падаванов, поющих детям в яслях, о последнем учебном бое, который выиграл у Гарена. О привычке Квай-Гона мимолетно касаться его щеки двумя пальцами. О недавней миссии на Дет Бетерут, когда они под ураганным огнем уносились из захваченного дворца на крыше общественного ховеркара, лихо встававшего на крыло на крутых поворотах – внутри вопили перепуганные пассажиры, а учитель одной рукой прижимал к себе двух юных фрейлин, которые рыдали, размазывая синюю и алую тушь по его светлой тунике. О том, что он отдаст что угодно, чтобы быть таким, как Квай-Гон. И о том, что у него никогда это не получится. Он просто не сможет.

«Ты сможешь, - возразил нежный змеиный шепот. – Ты можешь стать лучше него. Занять его место. Сразить его в поединке, упиться его болью, отомстить за все…»

Это было все равно что тонуть в чернилах. Обрывки воспоминаний, непонятно, своих или чужих, мелькали перед глазами. Безответное влечение, перебродившее, как забытое вино, обернулось жаждой убийства, до поры пригашенной, но готовой вознестись костром до небес, когда придет назначенный час. Оби-Ван отшатнулся в ужасе, и ситх сжал его руки, не давая упасть.

Он вспомнил о тех временах, когда самым большим его страхом было оказаться недостойным. Ненужным. Прикосновение чужого разума, ласкающее, как скольжение разогретого масла по коже, вытягивало из мыслей то давнее болезненно-тихое жжение, что было растворено в медитациях, свернуто, словно листок бумаги, запечатано серьезными строгими словами и сочтено забытым. Как лихорадочно он хотел получить подтверждение, что его желание, наконец, исполнилось, и отныне он всегда будет принадлежать тому, чьи синие глаза и спокойный голос отнимали у него дыхание. Как отчаянно он желал быть взятым и заклейменным. И был согласен на что угодно, но вместо того чтобы подчинить его и отметить как свою собственность, руки учителя раскрывались: лети. Будь свободным…

Щекотка под языком отдалась в кончиках пальцев, - такая, как бывает, если дотронуться перышком до губ, и которую можно унять только поцелуем. Реальность извивалась, вкладываясь сама в себя, как головоломка о-чер. В горле застрял горько-соленый вкус морского ветра.

«Нет эмоций, - отчаянно скрипнул зубами Оби-Ван, - есть покой…».

Горящие глаза смотрели сквозь него, не столько добивались правды, сколько соблазняя солгать, и он знал - они видят то же, что, непрошенное, явилось его закрытым глазам.

… Чистый утренний свет падает квадратами, просвечивая зеленые листья за окном и стеклянные флаконы на подоконнике, тень накрывает его, широкая ладонь обхватывает лодыжку, скользит вверх, лаская гладкую кожу, под колено, и белые складки покрывала тянутся следом…

«Нет невежества… есть познание…»

Ощущение рук Квай-Гона на плечах отдалилось, татуинский песок потек прочь из-под ног. Как издалека он увидел, что опускается на колени, и ситх, шелестя черными одеждами, вместе с ним. Тьма свилась кольцом, втягивая его в себя.

… выше, выше, тяжелая ладонь опускается на пояс, прижимая, а тень склоняется, спутанные со сна волосы, знакомо пахнущие высохшей на солнце травой, засыпают приподнятые плечи, печатью между лопатками ложится горячий поцелуй…

«Нет страсти… есть безмятежность…»

… в ответ он прогибается, без слов убеждая в своей покорности, тая, растворяясь в косых солнечных лучах, и кусает губы и беспомощно дышит, уткнувшись в согнутый локоть, в такт обжигающим медленным касаниям …

«Нет… есть… нет … нет!..»

Оби-Ван судорожно глубоко вдохнул, пытаясь сосредоточиться и отогнать предательские видения. Один раз, другой, но на дне каждого вдоха таилась та же щекочущая, обманная сладость. Она поднималась неотвратимо, как волна, идущая к берегу. Стараясь задержать ее, он весь сжался, от пальцев, намертво заломивших затянутые в перчатки пальцы ситха, до скрещенных смертельным замком лодыжек, и рывком, словно просыпаясь, метнулся из бесплотного мира в реальность.

Которая оказалась неизмеримо ужаснее.

Расписанная головокружительными зигзагами маска застыла в дюйме от его лица, так близко, что он мог разглядеть две алых солнечных короны в янтаре безумных глаз. Ситх медленно наклонился к нему, и он оцепенел, позабыв, как дышать. Длинный, словно у змеи, язык мелькнул несколько раз и вычертил быструю восьмерку на его сомкнутых губах. Оби-Вану показалось, будто его поцеловала сама Сила – до того глубоким и ни на что не похожим было это ощущение. И все смешалось. Волна наслаждения обрушилась на него, он запрокинул голову, не в силах даже вскрикнуть - и мир рассыпался каскадом сумрачных звезд.



---

Квай-Гон замер, завороженный красотой неожиданного зрелища.

Оби-Ван изогнулся, едва не касаясь затылком каблуков, тонкая косичка упала на песок. Черный огонь разгорелся в нем фейерверком - первая вспышка осыпалась искрами в сведенных сладкой судорогой бедрах, вторая ударила под косточкой, где сходились ребра, следующая полыхнула в горле, а последняя почти в тот же миг расцвела между глазами, озарив его черты призрачным сиянием.

Какая ирония, подумал Квай-Гон, падая на колено, чтобы подхватить ученика. Кодекс гласит, что рыцарю не пристало испытывать гнев, страх, ненависть. О любопытстве не сказано ни слова, однако оно, судя по всему, способно завести на темную сторону едва ли не быстрее всего вышеперечисленного, вместе взятого. Какой человек в здравом уме позволил бы ситху прикоснуться к своему ученику? Но несколько мгновений назад, прильнув друг к другу у его ног, они были словно тот древний символ, обозначающий равновесие света и тьмы, во плоти, и у него не хватило решимости разрушить явленное его глазам совершенство.

Оби-Ван раскрыл глаза, глотнул воздух ртом, приходя в себя. Потом, словно обжегшись, отдернул руки.

Ситх вскинул голову, с убийственной точностью поймав взгляд Квай-Гона, и тот не без труда подавил желание попятиться. Или хотя бы отвести глаза. Заряд яростной нежности едва не сбил его с ног. Его желали, страстно и безоглядно, но не так, как его ученика, в обманчивых видениях, переплетенных ласками и шепотом, а в бою, под захлебывающееся восторженное пение клинков. Воздух между ними искрил и потрескивал.

- Время джедаев скоро придет, - сказал ситх спокойно и без злости. – Тот, кто слишком занят, отгораживаясь от воображаемой тьмы, может не заметить, что она уже у порога... И ждет своего Избранного.

Оби-Ван мимолетно прижался щекой к его плечу, и Квай-Гон подумал, что если ситх решит напасть сейчас, это будет чертовски некстати.

- Не сейчас, - прошелестел ситх. - Но судьба ваша все же предопределена.

Они поднялись одновременно, так быстро, словно собирались броситься друг на друга, но вместо этого застыли, только ночной ветер подхватывал полы их плащей, рукава, и трепал длинные волосы Квай-Гона.

- Ты получил ответ на свой вопрос в темноте? – спросил он.

- О да, - ситх сжал и разжал пальцы. - И охотно выслушал бы его еще раз. А ты?

- Я ни о чем не спрашивал.

Темное создание усмехнулось, будто шелк соскользнул по лезвию. Квай-Гон почувствовал, как передернуло рядом Оби-Вана.

- Потому что страшно услышать правду?

Квай-Гон сдул с глаз упавшую прядь. Едва заметный жемчужный отсвет на краю неба совсем погас, над песками разлилась чернильная тьма.

- Потому что я и без того ее знаю.

Ситх склонил голову, пряча улыбку.

---

Темный Прилив

[tokyo]

Название: Темный Прилив

Автор: Tamarrion (tokyo)

Бета: Kit (kenel)

Фандом: Звездные Войны

Пейринг: ОМП/Шедао Шаи

Рейтинг: PG-15 из-за специфики обычаев, AU, OOC

Discaimer: LucasFilms owns my soul

Warning: EU inside!!! Тем, кто не знает, кто такие южин-вонги, читать с особой осторожностью ))

Саммари: ну, традиционно, как все было на самом деле или о чем умолчал Майкл Стэкпол





Темный Прилив